Миранда протерла веки, ощущая, как надавливая на них происходит какая-то странная реакция, словно они больше никогда не откроются. Лоусон обладала слогом, поэтическим слогом, ее учили этому с пяти лет. Хорошая дочь должна быть умной, образованной, должна умело говорить и еще  лучше выражать свои мысли в письменной форме. Раньше это было просто – витиеватые фразы легко вылетали из под пальцев, складываясь в полнее так себе читабельный текст, которым она, порой, могла даже погордиться, хотя и прекрасно осознавала, что особенно никому он не нужен. А теперь… как-то странно. Она даже не знала с чего начать, вернее, знала «Командор Шепард прибыла на Омегу…» а после наступал полнейший ступор. А рассказать можно было много чего, вроде небольшой беседы с королевой Омеги, о том, что у них лазарете подыхает один из рекрутируемых, словивший ракету, а другой уже успел прибежать к ней и всучить парочку ее жучков, которые она, кажется, приказала подскласть под саму обшивку, как Мордин их только достал.
Раздалось шипение, женщина не подняла голову, она представляла кто вошел в ее каюту и даже могла предположить, для чего именно. Это явно не разговор об обязанностях – их Лоусон выполняет беспрекословно и старательно, это точно не разговор по душам, еще при первой встрече она дала понять, что явно не любительница рассказать на досуге о любимом фильме. Значит, остается только…
- Напиши, что ты убила двух людей. Интересно, как на это отреагирует Призрак? – Ну конечно, те двое мародеров.
- Он спросит, не было при этом повреждено оборудование Цербера. – Ровным тоном произнесла она, побарабанив пальцами по столу.
Ей явно это не нравилось, вернее, не нравилось начало этого разговора. Ссорится было не в ее стиле, да и вообще конфликты, громкие, бурные, были не в ее компетенции, собственно, как и любое яркое, экспрессивное выражение чего-либо. Миранда так долго скрывалась в тени, что тень стала ее вторым продолжением. Сущностью, без которой так легко умереть. Подняв голову от монитора, она внимательно посмотрела на командора. На что она надеется придя сюда, что поговорив с ней, Миранда тут же откажется от той части себя, которая все это время помогала ей выживать в этом мире? Может, она думает, что ее можно изменить.
- Вы хотите сказать, что глядя на меня, судите всех, кто работает на Цербер? Даже Джейкоба? – Лоусон приподняла одну бровь, она слишком часто сталкивалась с подобными мыслями, что бы хоть как-то реагировать на них. По своему опыту она знала, что  стучать в ворота «мы не такие» бесполезно, все равно ничего не изменишь, только руки оцарапаешь.
- Позвольте, я вам кое что скажу, командор. Это не является истиной, но это то, что уяснила я для себя. – С этими словами, женщина тыкнула пальцем на себя, словно поясняя, что имела в виду. – Есть люди… они все разные, все неповторимые в своем понимании. Они  бывают порой добры, порой грубы, но никогда не жестоки. Есть такие как те мародеры – глупые, не понимающие, когда стоит проворачивать дела, а когда следует затыкать рот и хоть секунду пораскинуть мозгами. В древности такие подходили к хищникам и тыкали их палкой. Это называлось – естественный отбор. К сожалению, с течением времени такое понятие приугасло, но все равно такие индивиды остались. А есть я… меня… нельзя назвать человеком в привычном понимании и…
Лоусон осеклась. Говорить о себе не хотелось вообще, вернее, не хотелось вспоминать. Затрагивать темы, к тому же, связанные с прошлым, абсолютно не хотелось. Хотелось лишь одного – дождаться, покуда Шепард отчитает ее за холодность-стервозность-мизантропство (нужное подчеркнуть) и вернуться обратно к тому одиночеству, что было куда приятнее нежели компании людей. Она не была похожа на остальных, не в том понимании, что красилась в черное и мечтала о далеком, а в понимании генетики и восприятия.
- В общем, судить организацию по моей персоне это точно так же, как судить весь Альянс по вам. – Продолжила Миранда, сжимая губы. – Вы прострелили одному из них ногу, командор. Он бы далеко не ушел с ней, его бы быстро поймали кое-кто из наемников, а значит – словили бы и другого, как бы далеко тот не убежал. И в отличие от меня, наемники бы не подарили им быструю смерть. Деструдо во всей его форме, командор.
Ей не хотелось этого говорить. На самом деле, подобным образом она словно переваливает часть вины на командора, а этого не хотелось, в ее обязанности входило следить так же и за эмоциональным состоянием командора, наблюдая издалека и не давая в полной мере почувствовать на себе все давление. На самом деле, казалось, что после воскрешения проблем будет больше, но Шепард отреагировала довольно стойко на мысль, что она два года была овощем, который собирали обратно пинцетом. Усугублять не стоило... уж лучше бы она и дальше думала, что Миранда убила их из простого желание кого-нибудь да пристрелить. Уж лучше бы она вообще не заходила сюда...

Упорство командора поражало, хотя и объясняло то рвение, с которым та пыталась впихнуть совету свою идею о жнецах. С одной стороны это было похвально, с другой же, с таким твердолобым взглядом нельзя было охватить всю картину целиком, а порой это помогало докопаться од истины. Хотя с другой стороны было и весело представлять себе того же Гарнера или ту парочку Гэби и Кена злыми, пытающими людей, маньяками. Например тот же повар запытает до смерти, заставляя есть его стряпню, приготовленную по рецепту ханаров или кого-то там еще. От такого комичного ведения она даже немного улыбнулась.
- Конечно, мы все убийцы и маньяки. – Миранда театрально покачало головой. – И вас, командор, мы восстановили только для того, что бы вы поубивали как можно больше народа. И колонистов мы пытаемся спасти для того, что бы потом их поубивать. И с коллекционерами мы тоже ради этого хотим расправиться. А ведь знаете, почему вообще существует Цербер? Не потому, что кучка ксенофобов решила как-то собрать свой Бойцовский клуб и дать бой инопланетянам, а потому, что остальные расы считают, что нас можно, словно ворча, запрягать в ярмо и пахать на нас, вот и все.
Миранда пожала плечами, собственные речи ее никогда не воодушевляли, а когда она врала, то не понимала, как другие могут вестись на ее ложь. Ведь это же так просто, просто взять и взглянуть на картину под несколькими ракурсами. Шепард было легко жить, она видела только черное и белое, тот плохой, а тот злой. А вот Миранде этого никогда не объясняли, ей не давали ощутить разницу между плохими и хорошими злодеяниями, а мораль для нее была лишь чем-то, что она слышала мельком. Такой ее растили, такой ее хотели сделать и такой, похоже, она все же стала.
- Я слушаюсь ваших приказов, Шепард, - Лоусон пожала плечами, словно не понимая, к чему придирается ее начальство. – Так велел мне Призрак, и я выполню этот приказ, не оспаривая абсолютно ничего. Но  все же не следует мне говорить о мировоззрении, ведь ваше… признаемся… немного однобоко.
Она не любила критиковать, вообще критиковать была работа кого-то другого, для нее существовали приказы и их исполнение, о морали и тем более значении приказов обязан рассуждать кто-то другой. Самое главное для женщины просто выполнить его, после чего можно будет и отдохнуть. Так было всегда, до этого момента, ведь даже в собственной каюте теперь нельзя было отдохнуть, хотя бы потому, что стоило писать очередной отчет, а их Призрак требовал постоянно, словно какое-то бульварное чтиво.
Об отношению к их новому члену команды… время покажет. Пока что,  набожный Френк казался ей то ли контуженным, то ли просто психом. По крайне мере другого объяснения его поведению женщина дать просто не могла. О чем-то нездоровом говорила как одежда, так и манера речи, а так же его разговоры о спасении души. Сама-то она была агностиком, вроде что-то есть, но ее это явно не касалось.
- Как я попала в Цербер? – Вопрос ее удивил, как собственно, и тон капитана. Никто не спрашивал ее о причинах вступления в организацию, кому-то было наплевать, кто-то сразу переключался на обвинения в терроризме и на то, что все они одинаковые монстры. – Призрак нашел меня, когда мне было семнадцать. Помог, дал возможность показать себя, сделал все, что бы я больше не боялась засыпать. А взамен требовал лишь беспрекословного выполнения его заданий, что, собственно, я и делала. И до сих пор продолжаю делать. Шепард, вы считаете, что мы монстры только потому, что где-то и когда-то видели, хотя эти предприятия и финансировались Цербером, о многом организация не догадывалась. Цербер не хочет создавать лагеря смерти и прочие кошмарные вещи, организация хочет просто узнать как можно больше, порой, опьяненные средствами, начальники таких станций выходят за рамки  этики, но это никак не вина всех остальных и тем более не вина призрака, меня или кого-либо еще на этом корабле. Если бы вы хотя бы раз взглянули на это под другим ракурсом, то поняли бы...

Тяжелый выпал случай. Упертая Миранда никогда не признавала своих ошибок, да и Шепард умела упереться так, что потом ничем с места не сдвинешь. Такие люди обычно и воюют, такие рождены для сражений. Не отступающие, никогда не поворачивающие назад. И оттого погибающие, обычно, самыми первыми. Правда, по поводу этого командору сильно повезло, она важна, наверное, даже сама не представляет насколько именно. Когда Миранда сказала Призраку, что Шепард подает не только признаки жизни, но и, возможно, сохранена как личность, он чуть ли из кресла не выпрыгнул, что бы сплясать на радостях. Вот только Миранде было непонятно, ожидал ли он Сьюзан того негатива, который она проявляет как к нему самому, так и к каждому служивому Цербера, или же ему просто наплевать на подобное. Когда-то он сказал о Шепарде как об «инструменте» и это очень сильно не понравилось Лоусон, точно так же говорил Генри Лоусон  о ней самой.
- Возможно и увижу, но надеюсь, что буду очень далеко в этот момент. – Миранда махнула рукой, словно отмахивалась от невидимой мухи. – Вы явно не осознаете, почему некоторые поступают в Цербер, не ради денег, не ради власти, но организация умеет очень хорошо… прятать.
Она помнила, как ловко Призрак спрятал сначала ее, а потом Ориану. При этом, еще даже тогда, абсолютно ничего не знающая о внешнем мире, она прекрасно понимала, что не стоит оставлять Ориану под присмотром организации. Потребовала отправить ее в семью, хорошую, обеспеченную, любящую, самое главное. Это  был одно из самых важных условий, из-за которых она согласилась беспрекословно подчиняться организации, из-за которого закрывала глаза на многое, происходящее в округе.
- Значит, ты работала на Призрака, чтобы получить безопасность? Но, зачем? Тебя кто-то преследовал?  Где были твои родители? – Лоусон напряглась. Ей не нравилось слово «родители» может потому, что оных у нее толком никогда и не было. Каждый раз, видя где-то транспарант с изображением счастливой семьи в голове проскакивало отвращение и мысль «какая чушь».
- Что вы помните о своих родителях, командор? Я имею в виду не те данные, которые можно подчерпнуть из досье, а именно их характер. Они наверняка беспокоились за вас, когда вы долго не появлялись, пытались заставить вас хорошо учиться, дарили подарки на праздники, жалели, когда вам было плохо. Любили вас. А меня никто не любил.
Миранда замолчала, она ненавидела рассказывать о себе, наверное потому, что боялась. Боялась постоянно, что ее не поймут. Ее уже спрашивали, отчего она сбежала от сытой и богатой жизни, а она даже не знала, что ответить на это. Только то, что жизнь в свободе ей куда дороже тех тесных рамок, в которые ее ставили. Ну… и сестра, конечно, женщина не хотела, что бы с Орианой сделали тоже, что и с ней когда-то.
- Мой отец создал меня, вывел из своего ДНК, как клона. – Миранда откинулась назад, скрестив руки на груди, если уж начала говорить, то уже бесполезно останавливаться. – Но с небольшой поправкой. Генри хотел себе династию, не дочь. Династию, которая бы вписала его имя в историю, как отца самого влиятельного, могущественного и идеального человека. Так появилась я. С одной стороны у меня было все – что я не попрошу, мне всегда давали, любой каприз, даже самый странный, а у детей подобных полно, тут же исполнялся. Единственное, меня никогда никуда не выпускали, заставляли учиться, заставляли быть лучшей во всем, знать все лучше всех. У меня не было друзей, не было даже увлечений, было только стремление стать лучше, чем я есть. Но у меня… не получилось. И тогда Генри решил попробовать еще раз и создал Ориану, мою сестру,  а я оказалась вещью, которую можно было выкинуть. Я не могла допустить, что бы он творил с Орианой тоже, что со мной и я сбежала… а потом меня нашел Призрак. Если бы не он, отец бы поймал меня и тогда… я не знаю, что со мной было бы.

Странное ощущение происходило внутри нее самой. Где бы не появлялась Миранда, она никогда не чувствовала себя уютно. Словно окружающее пространство, нечто в самом воздухе, отталкивало ее как ошибку природы и требовало немедленно убраться.  И никогда Миранда долго не задерживалась, кочевала, словно кочуют кварианцы в космосе, в поисках лучшей доли, а, в ее случае, в поисках новых поручений Цербера.  Лишь однажды она осталась на одной станции долгих два года и после с удовольствием наблюдала, так та разноситься на кусочки.
На этом корабле все было как-то по-другому. Само ощущение, словно ты находишься не посреди темного космоса, о котором напоминает лишь иллюминатор в собственной каюте, а где-то очень далеко. На той же Земле, на которую она с такой опаской суется, как мышь, пролезая в самые укромные щели, лишь бы не быть отловленной.
- Зачем он так поступил? – Миранда сморщилась от горьких воспоминаний и того, что так старательно старалась похоронить в глубинах сознания. – Потому что я была его инструментом по достижению целей. Его «наследием», как какая-нибудь старая кукла, в которую он вложился, что бы после продать втридорога.
Она вдруг замолчала. Как часто Миранда вглядывалась в зеркало, улавливая в себе черты собственного отца и ненавидя себя за это. Как часто она замечала, что порой ведет себя как он, что даже телодвижения порой напоминают ей об отце. Жесткие, властные, безразличные. И за это ненавидела себя, а так же и его. Слепая ярость, которая, порой, окутывала разум, не давала ей спокойно жить.
- Я любила его... как каждый ребенок любит своего родителя, не за что-то, а просто потому, что он есть. И так старалась стать для него лучшей, что бы хотя бы  раз увидеть в нем что-то кроме безразличия. Но чем дальше шло мое… обучение, тем становилось хуже. А появление Орианы оно… отрезвило меня. Так нельзя было жить, и я сбежала.
Миранда на миг замолчала. Она помнила тот день, помнила, как впервые вырвалась на свободу и могла осознать, что теперь зависима только от себя самой. Помнила, как ей было страшно и одновременно хорошо. Разум просил одуматься и вернуться, пока не поздно, но ноги несли ее все дальше. Раньше она не понимала старую мудрость о том, что большое путешествие начинается с маленького шага, но теперь в полной мере осознавала это.
- Ориана? Да… да, вернее… - Миранда подняла глаза, словно размышляя, стоит ли доверять ей свою тайну или нет. С одной сторону командор ненавидела Цербер, а значит, автоматически ненавидела и ее саму за привязанность Лоусон к организации. Но с другой, женщина еще ни разу не видела, что бы Шепард оставалась глуха к просьбам. – Она со своей семьей живет на Илиуме, но боюсь… что отец выследил ее. Смог каким-то образом. У меня там есть связной, он сообщил, что может организовать переезд Ори так, что бы это не выглядело как скоропостижный побег, скорее всего на Цитадель, там затеряться куда как легче. Все бы ничего, но… что-то меня беспокоит. Я хотела взять шатл и самостоятельно отправиться туда, что бы проследить. Но недавно присланные досье Призрака говорят, что на Илиум нам как раз по пути, так что…