заявка от Kim Joonmyun

Wu Yi Fan Ву И Фань Крис Профессия в реальности actor, singer, ex-leader of exo-m

• ХАРАКТЕР/БИОГРАФИЯ/ВЗАИМООТНОШЕНИЯ •

--
Бывает, смотришь на таких людей и удивляешься их необычной холодной красоте, но подойдешь ближе, чтобы заговорить и узнать получше, и вмиг окажешься убитым их ледяным взглядом. 
Ифань – китаец, но себя он позиционирует как настоящего канадца, потому что его семья уехала в Канаду, когда он был совсем мал. Это касается не только его поведения, но также и имени – «Ифань» режет слух, звучит как-то просто и совсем ему не идет, так ему кажется. Вот «Крис» звучит круто, не правда ли? Не так давно Ву переехал в Корею, и, как бы помягче выразиться, он далеко не в восторге от этого. Ему претят корейские порядки, обычаи и привычки, и, хоть он и успешно справился с языковым барьером, он все равно продолжает чувствовать себя не в своей тарелке.
Крис – выдающийся баскетболист, совсем не представляющий жизни без этого вида спорта, однако он совершенно не похож на тех парней, образ которых прочно засел в головах девочек-подростков. Нет, он не смазливый, не хвастливый и до одури самоуверенный, он не нуждается во всеобщем внимании и обожании. По всем этим пунктам у Криса однозначно минусы, и единственное, что связывает его с набившим оскомину стереотипом – это необычайное высокомерие и склонность к агрессии.
Ифань производит впечатление совершенно нелюдимого человека, он напоминает скалу – такой же неприступно высокий, мрачный и угрюмый. Его суровый вид и вечно сведенные над переносицей брови отбивают всякое желание на близкое общение. Возможно, это даже к лучшему, потому что, несмотря на внешнюю отрешенность, Ву заводится по щелчку пальцев. Это проявляется не только на баскетбольном поле, где он в моменты особого азарта привык играть довольно жестко, но и в обыденной жизни. Его может вывести из себя все, что угодно, начиная от неудачного паса товарища по команде и заканчивая тем, что его кроссовки кто-то сдвинул на миллиметр вправо. К слову, Ифань – тот еще педант вопреки первому впечатлению при встрече с ним. Находящиеся не на своих местах вещи заставляют его впасть в такой неистовый гнев, что даже его сосед по комнате теперь предпочитает тщательно соблюдать порядок во всем.
Крис нередко раздражается по пустякам, и порой это доводит до того, что его мнимый обидчик оказывается прижатым к стенке, что пару раз случалось и с Чунменом. Сухо, конечно, привык к подобным ситуациям за все годы своей жизни и даже научился не реагировать на такую вопиющую грубость, пытаясь урегулировать проблемы словами, но с Ифанем дело обстоит иначе. Первоклассника так удивляют необоснованные претензии этого парня, что ему постоянно хочется открыто спорить с ним, не стесняясь в выражениях. Чунмен обычно миролюбив и добр со всеми, но с Крисом он не может сдержаться от того, чтобы не огрызнуться, впрочем, как и Ифань не может заставить себя перестать постоянно подтрунивать над Сухо, словно наслаждаясь его бурной реакцией. Глаза Ву всегда смотрят на младшего с усмешкой и нескрываемым удовольствием от его смущения, и это бесит Чунмена больше всего на свете. Сухо сводит с ума то, как Ифань не ценит попытки людей наладить с ним контакт. Сам Чунмен бы отдал все, что угодно, ради того, чтобы получить хоть каплю отношения, которое дарит общество Крису.
Они никогда не остаются в долгу перед друг другом. Крис для Чунмена, несмотря на просьбы первого называть его английским именем, исключительно Ифань, а также «зазнавшаяся китайская шпала», а Сухо для Ву – «мелкий», «доставучий», «неумеха», «придурок» и еще множество исключительно «ласковых» эпитетов.
Если не брать в расчет все отрицательные черты Ифаня, то нельзя не отметить, насколько он способный. Этот парень действительно талантлив во многом, он не только отличный спортсмен, но еще и удивительный полиглот. Сухо с большим трудом соглашается признавать это, предпочитая списывать поразительные умения Криса на завидное везение.
В тех редких случаях, когда Ифань в хорошем расположении духа, он совсем не похож на себя. Все думают, что Сухо странный, но на самом деле эта характеристика подойдет куда лучше именно Крису. Каким бы хладнокровным и угрожающим он ни казался, на самом деле Ву Ифань – обычный парень, которому тяжело жить в чужой стране. Хотя, нет, он именно необычный. Ход мыслей Криса весьма своеобразен, иногда он может сказать нечто такое, на что любой другой человек покрутил бы у виска. В такие моменты Сухо говорит, что Ифань ушел на поиски Нарнии, потому что иначе это никак не назовешь. Ким привык закрывать глаза на различные странности и особенности своих знакомых, но порой даже он впадает в ступор от слов и поступков Криса.
Возможно, эти двое когда-нибудь смогут перестать провоцировать друг друга. Но только после того, как они сумеют найти общий язык, а тут им придется очень уж постараться.

• ТРЕБОВАНИЯ/ОБЕЩАНИЯ •

Единственное мое требование – грамотность и качество постов. Ну, и стремление развивать персонажа, конечно. Приходите, я, как совестливый и ответственный Сухарь, обещаю вам интересную игру и прочие ништяки, в том числе и тамблеровские вдохновляшки, ибо мать хочет мужа назад, лол. Думаю, Крис должен быть старше, поэтому познакомиться они могли на уроках физкультуры, где Ифань не без удовольствия осмеял баскетбольные навыки Чунмена. Так выходило, что Сухо обычно первым проявлял инициативу в общении с кем-либо, и я бы хотел, чтобы в этот раз именно Крис заинтересовался неловким первоклассником. Мне хочется увидеть их игру контрастов с частыми перепалками: крохотный мягкий Чунмен с почти женственными чертами лица, пытающийся отразить нападки, на фоне мужественного двухметрового китайца. Хотелось бы посмотреть, как эти двое, начав с постоянных споров, смогут стать друзьями. Можно и что-нибудь более серьезное попробовать, но тут все зависит от вашего желания, и это надо обговорить, что можно сделать в скайпе, только приходите, хорошо? ** Я никак не ограничиваю вас, вы можете добавить в описание личности Ифаня что-то свое, чтобы он стал еще более многогранным. Мне кажется, что, зная характеры этих парней, может получиться много чего увлекательного. В конце концов, это же Крисхо, а они шикарны, правда.

• ПОСТ ЗАЯВИТЕЛЯ •

Чунмен поднимается, изо всех сил стиснув зубы, чтоб не издать болезненный стон. Он задирает рубашку, чтобы полюбоваться на новые ссадины на бледной коже, красующиеся поверх еще не сошедших синяков, полученных в драке в начале прошлой недели. Сколько уже раз это было? Он сбился со счету.
- Твою мать, - шипит он, вытирая тыльной стороной ладони кровь с подбородка. За время его учебы в Догсули многое изменилось, только совсем не так, как он предполагал. Сухо продолжал лезть на рожон и ввязываться в проблемы всякий раз, когда видел, как принижают чью-то честь. На первый взгляд это был все тот же сынок богатых родителей в идеально выглаженной форме с всегда в лучшем виде выполненным домашним заданием, подчиняющийся всем общепринятым стандартам, за исключением самого главного в школе – не вступаться за тех, кого выбрали изгоем. Однако взгляд его стал более суровым, в речи после регулярного общения с парнями с совершенно разными привычками стала появляться брань, а темные от природы волосы теперь были выкрашены в светлый оттенок в знак протеста обществу, отказывающемуся принимать его.
Он не раз замечал за собой, что жизнь его совсем ничему не учит. Сухо напоминает марафонского бегуна, на пути которого недруги разбросали грабли, и он снова и снова наступает на них, бесконечно пробегая одну и ту же дистанцию. Это больно. Не только потому, что шишка на лбу с каждым разом становится все больше, но и потому, что вместе с этим он теряет веру в себя. Он боится, что, когда, наконец, доберется до финиша, то полностью потеряет себя и вместо пылающего жизнью юноши увидит в зеркале измученного старика со стеклянными глазами, смотрящего на мир с абсолютным безразличием.
Чунмену уже знаком этот взгляд. У него чувство, что он знает его всю жизнь. Всякий раз, когда Сухо встречается с ним, его охватывает странное ощущение, будто его владелец специально ищет его, чтобы своим холодным бездействием заставить первоклассника отказаться от себя и своих принципов. Он будто смеется над ним, пытаясь убедить Чунмена в том, какой он на самом деле круглый дурак. Сухо горько усмехается. Как будто бы он сам не знает этого. Он прекрасно понимает, что никто, совершенно никто не нуждается в его заботе или опеке, а те, кто делает вид, что доволен ими, лишь уцепляются за его толстый кошелек. Иногда он ненавидит себя за то, что сам дошел до осознания этого. Все было бы куда проще, если бы действительно считал каждого второго своим другом. А еще лучше было бы, если бы Чунмен стал типичным представителем золотой молодежи, легкомысленно спускающим родительские деньги в никуда.
Но он не такой, и отчасти он гордится этим. Он готов постоянно подставлять себя под удар, свято веря в то, что люди, наконец, одумаются и исправятся, как бы наивно и наигранно это ни звучало. Никто никогда и пальцем не хотел трогать Сухо. Просто он всегда лез не в свое дело.
Даже теперь, встретившись всего однажды с потухшим и пустым взглядом таинственного хена, Ким загорелся идеей исправить и его. Но для начала ему предстояло узнать его лучше, понять причины исходящей от него почти осязаемой морозной ауры. Он не раз видел его в толпе, замечал, как отстраненно и флегматично он выглядит, без энтузиазма пробираясь сквозь нее. Потом, чувствуя себя каким-то одержимым сталкером, он выяснил его имя. Ким Минсок, так его звали. Единственный в своем роде гений информатики, который ясно видел, как Чунмен задыхается от ударов и едва стоит на ногах, но ровным счетом ничего не сделал. Он просто смотрел, не мигая, а затем исчез, не обратив внимания на мольбу о помощи в глазах первоклассника. Это возмутило Сухо, ведь больше всего на свете он ненавидел людей, которые предпочитали двигаться по течению и отказывались брать на себя ответственность за что-либо. Им было все равно, куда жизнь их занесет, они были готовы принять ее любой сюрприз. Больше таких людей Ким Чунмен терпеть не мог разве что трусов, которые оставляли его валяться посреди лужайки после очередной драки.
Сухо не видел иного способа вновь поймать взгляд Минсока, кроме как появиться перед ним при схожих обстоятельствах. Он не делал это специально, но почему-то всегда выходило, что свидетелем геройств Чунмена становился именно Минсок, и Сухо нагло пользовался этим, ожидая его реакции. Весь вид Сухо кричал «посмотри на меня», и старший, кажется, поддавался. Своим примером Чунмен пытался доказать то, как не прав этот парень, полагаясь на волю судьбы и упиваясь собственным равнодушием. Сухо был уверен, что Минсок не был из тех людей, которым попросту страшно, нет. Он действительно не хотел становиться частью всего этого, и это не укладывалось в голове Чунмена. Ким не раз сталкивался с подобной безучастностью прежде, но те люди хотя бы делали вид, что им не все равно. Тут же было что-то совсем иное. Минсок будто сам оградил себя от внешнего мира, не желая иметь с ним ни малейшего контакта.
Чунмен задумчиво потирает все еще заметный, но уже практически заживший след от произошедшего пару дней назад столкновения со старшекурсниками, и следит за неспешным вальсом падающих листьев в окне. В тот раз неугомонные нарушители порядка решили поиздеваться над гиковатого вида первоклашкой из параллельного класса, на чью защиту, разумеется, встал Чунмен. Парень позже отблагодарил его, на что Сухо ответил бескорыстной улыбкой, скрывающей ноющую боль в боках. Звенит звонок, Ким встает с места далеко не один из первых, нехотя складывает учебники в сумку. Он никуда не торопится, напротив, ему нужно проконсультироваться с учителем относительно проекта, который необходимо сдать в конце недели. После того, как все покидают аудиторию, Сухо задает интересующие его вопросы преподавателю, старательно пряча ссадину на острой скуле, чтобы тот ничего не заметил и не начал выяснять обстоятельства, при которых он ее получил. У Чунмена хорошо получается скрывать следы насилия на теле, наверное, это один из его талантов.
По дороге из класса к выходу он зачитывается чатом театрального кружка, в который он входит, поэтому даже не замечает, как из-за угла появляется тот самый Ким Минсок. В следующее мгновение их лбы сталкиваются так сильно, что Чунмену кажется, будто его голова звенит. Телефон выскальзывает из его рук вместе с сумкой, из которой тотчас выпадает все содержимое. Сухо замечает в лихорадочном сборе вещей третьеклассника желание поскорее скрыться с места их случайной и неловкой встречи, поэтому сам не торопится запихивать содержимое сумки обратно. Он опускается на колени напротив Минсока, сначала берет в руки телефон, затем подбирает собственные тетради. Когда на полу уже не остается ничего, Чунмен решает помочь молчаливому парню и тянет руку к его книге, но вместо твердой обложки учебника его пальцы касаются на удивление мягкой, но холодной кожи старшеклассника. Сухо готов поклясться, что смог разглядеть панику в глазах Минсока. Он берет чужую книгу в руки и поднимается с колен. Его вмиг охватывает странное волнение. Они еще никогда не встречались так, лицом к лицу, без размахивающих кулаками парней, более того, они с ним ни разу не разговаривали. Но у обоих было чувство, будто они уже знают друг друга очень давно. Отличие было лишь в том, что Минсок стремился стушеваться, а Чунмен горел желанием его остановить, потому что это мог быть его единственный шанс спросить у него все то, что так давно его мучило.
- Извини, - Сухо не понимает, почему его голос так дрожит, и пытается унять непонятно откуда взявшуюся лихорадку, - Это я виноват, не заметил тебя. Вот, возьми свой учебник, - Чунмен подает достаточно увесистую книгу озадаченному собеседнику, который, кажется, будто раздумывает, принимать ее от него или нет, - Ты не сильно ушибся? Если у тебя кружится голова, тебе следует сходить в медпункт.
Сухо выглядит не менее растерянно, чем Минсок. Он столько всего хочет сказать этому человеку, но словно забыл все слова. Он боится, что оттолкнет его какой-нибудь неосмотрительно сказанной нелепицей, поэтому молчит. Но больше он боится того, что Минсок откажется и просто уйдет, а он так и не успеет задать ему самый странный вопрос, который только можно придумать.
«Ким Минсок, почему ты такой?»

заявка от Lim Sung Bin

Jo Bo Ah Чжо Боа - Профессия в реальности актриса

· ХАРАКТЕР/БИОГРАФИЯ/ВЗАИМООТНОШЕНИЯ ·

Боа ведет себя/мыслит в основном как самая обыкновенная, настоящая девушка, любящая все девчачье - куклы, розовое, милоту, побрякушки и сказки про принцев на белом коне. Она вполне умна, самостоятельна и серьезна, но ей проще включить дурочку и ничего не решать. Боа может мыслить здраво и логично, но иногда ей крышу сносит так, что никакие разумные доводы не способны ее успокоить. В ней есть что-то такое, заставляющее сходить с ума, и в отношениях с Боа как на минном поле. Легко нарваться на неприятности. С тех пор как Сонбин связался с ней, то жизнь постепенно усложнилась. Какая-то она слегка сумасшедшая и неприлично ревнивая. Она может растрясти его, заставляя думать о ней и не спать ночами. Он признает, что девушка оказывает на него влияние, но не спешит сближаться с ней до серьезных отношений. Боа же готова применить любую тяжелую артиллерию против его обороны, чтобы раз и навсегда заполучить его сердце, возможно из-за чистого упрямства, а может потому что он действительно ей нравится.

· ТРЕБОВАНИЯ/ОБЕЩАНИЯ ·

внешность менябельна, можно обсудить. планируется в пару. характер не принципиален, можете делать с Боа что хотите, но так, чтобы Сонбин действительно мог в нее влюбиться хд и я надеюсь, что с отношениями все хотя бы примерно понятно. а если нет, то можно обратиться с вопросами в лс, все обговорим, что-то поменяем с: был бы рад активности, даже минимальной, но чтобы без исчезновений. от себя могу пообещать графику, если потребуется, любовьобожание, общение и конечно же игру с:

· ПОСТ ЗАЯВИТЕЛЯ ·

Олли ходит туда-сюда по комнате, именуемой гостиной, вмещающей в себя старый диван и кресла, кофейный столик, заваленный всяческим хламом, напротив него пыльный телевизор на тумбочке, выглядевшей настолько древней, что казалось развалится, если ее задеть. У стены стоит шкаф, чуть моложе тумбочки и такое же пыльный, как телевизор. Наверняка у всех есть такие шкафы, в котором хранят книги, сувениры, вазы, посуду, журналы - абсолютно все, что только в него влезет и будет неплохо смотреться или же все, что можно спрятать уже ненужное, но выбросить жалко. Вот такой это и был шкаф. Хотя, он был почти так же пуст, как жизнь Олли.  Все выглядело тут ветхим и жалким, пропитанным несбывшимися надеждами, разочарованием и чуть ли не кричало от безысходности. Напрашивалось как минимум на уборку, а как максимум на ремонт, новую мебель и нового жильца. Потому что нынешнего все в принципе устраивало, иначе бы он уже давно что-нибудь по этому поводу предпринял. В этой маленькой и темной квартирке Олли смотрится лучше и правдоподобнее, чем в любом другом месте,  она была создана только для него одного и по его подобию, каждая мелочь здесь олицетворяла его внутренний мир. И Ханна странным образом проникла в него, ловко проскочила мимо сигнализации, взломала замки. Стоит там в его ванной, а Олли все никак не может поверить в происходящее. Обыденное и в то же время громкое событие. Ведь для его простого окружения любое не соответствие с ежедневной рутиной могло стать чем-то диким, вызывающим приступы паники. Оказывается, что он совершенно не приспособлен к такому, не готов оказывать помощь симпатичным блондинкам в розовых полотенцах, не знает ничего из той жизни, которая за пределами его зоны безопасного комфорта, где не предусматривается место для чего-то необычного и вульгарного. Такого же резкого и кричащего, как макияж Ханны, подчеркивающий последствия возможно бессонной ночи, чем красоту, которую едва можно было разглядеть в ее откровенной худобе. Словно где-то там звезды сошлись в неправильную линию и Олли прямо под ними, ничего не подозревающий, наивно полагающий, что все закончится совсем скоро, когда закроется дверь за девушкой, уходящей по коридору. Что забудет он ее уже через несколько минут или пару часов, когда съест свой ужин и посмотрит очередной выпуск какой-нибудь развлекательной программы по телевизору. Это так просто.
Запоздалое осознание того, что ванная занята слишком долго, но оказывается пустой, когда Олли решается проверить и убедиться, что с девушкой там все в порядке. Успевает мелькнуть мысль про все те догадки об ее магическом/мифическом происхождении, картинки с диковинными монстрами из детских страшилок, старинных книг про демонов и русалок, что поедают живую плоть, заманивая жертву в пучину страданий. Олли облегченно вздыхает от того, что в ванной его не ждет чудовище с множеством щупалец или покрытое шерстью с острыми клыками, а после его сердце на мгновение замирает, потому что "оно", прикрытое милой девушкой могло спрятаться и устроить ему западню. Возможно, Ханна действительно не из этого мира и явилась к нему с какой-нибудь жуткой миссией и сейчас как раз тот самый момент, когда душа его покинет тело.
-  Ох , спасибо тебе. Всё так по-дурацки.
Отбой. Никаких щупалец, клыков или красных глаз. Обычная Ханна, довольно таки мило смотрящаяся в его совершенно не милой одежде. Он чуть улыбается от мысли, что Ханна выглядела бы мило даже в любом другом дико неуместном и ужасном наряде, потому что было в ней что-то такое невозможно милое, детское. Нет, ему снова показалось, явился неизвестно откуда призрачный мираж в ее глазах, точно такой же, что заставил его впустить ее в свое жилище. Улыбка с его лица исчезает моментально и он надеется, что Ханна ничего не заметила.
- Я Ханна. А как зовут тебя?
Слишком долго медлит, находясь в некотором замешательстве, в раздумьях, мысленно озвучивая имя, будто бы стараясь привыкнуть. Значит, Ханна. Рука автоматически тянется навстречу чужой руке, а после резкий звук бьющейся посуды сначала оглушает, сковывая все тело, действуя как заморозка. И ему кажется, что звук этот слышится не только в его кухне, но и в коридоре, по всему дому, улице, городу. Звонкое, чрезмерно громкое и ненатуральное "бряк" и осколки разлетаются в стороны, под ноги, закатываются под стол. А потом отпускает и Олли озадаченно моргнув пару раз, медленно наклоняется, чтобы подобрать осколки.
- Все в порядке. Я соберу.  - Он хватает крупные голыми руками, сгребая их к себе в одну кучу, сев на корточки. Один за другим, не особо заботясь о том, что удобнее и безопаснее будет сделать это веником. Плевать на миску. Слишком много всего из того, на что плечать. И эта миска не имеет никакого значения. - Олли. - Робкий взгляд снизу вверх на Ханну. - Меня зовут Олли.  - Хотел добавить, что ему приятно познакомиться, но не был до конца уверен, что это так. Говорят, что посуда разбивается к счастью. Тогда Ханна вестник чего-то светлого и прекрасного, а не жуткое нечто из ночных кошмаров. - Может быть... - Олли встает, прижимая к себе руки, держащие то, что осталось от миски и нерешительно поглядывает то на Ханну, то на свои руки, то на окно, то в пол. Его взгляд мечется туда-сюда, куда угодно, лишь бы не останавливаться на ее лице. - Может быть ты... - Ему нужно замолчать, прекратить то, что еще не началось и вернуться к тому, что он вообще не хотел ее сюда впускать. А тут всего лишь какая-то миска... - Может быть, ты хочешь чай... Или кофе?...
Олли обреченно вздыхает, осознавая, что действительно произнес это. Что решился и даже додумался. Теперь уже назад не перемотаешь. Он сбрасывает осколки в мусорное ведро и вытирает руки об свои джинсы, все еще не ощущая уверенность для того, чтобы взглянуть в лицо Ханны. Олли успокаивает себя тем, что Ханна непременно откажется, сошлется на какое-нибудь срочное дело или прямым текстом скажет, что он недостоин поить ее своим "дурацким" чаем. Он был готов ко всему, сто раз успев пожалеть о том, что вообще выпалил такое предложение, а до этого впустил ее к себе домой и дал свою одежду.
- Или просто стакан воды?...
Будто бы он отчаянно хочется, чтобы она осталась, предлагая ей поочередно все имеющиеся у него напитки. Замолчи, Олли. Хватит.