«Не могу. Хватит. Не хочу. Не могу. Не нужно».
Ноги медленно несли Мишель вперед, и голова в этом процессе не участвовала совершенно. Женщине было все равно, куда идти – главное, идти, главное, чтобы едва замечаемая глазами картинка окружения менялась, чтобы не было застоя. Смотреть на стены в своей кваритирке у нее уже просто не было сил. Казалось, что стоило Мише остаться одной, в темной запертой комнате, где из мебели были только кровать, стол и стул, как голые стены начинали давить, закрытое жалюзи окно сжималось, уменьшаясь, дверь растворялась. Оставалась только каменно-железная коробка, и она – сидящая в углу, Миша. Не спасало ничего. Музыка, даже включенная максимально громко, не могла перекрыть мысли, что роились бесконечным потоком в ее голове. Слова песен складывались в обвинения, взывали к ней – к ее совести, кричали голосами погибших друзей, и громче всех укорял ее Ренди.
Телевизор Миша давно разбила, увидев однажды там их - молчаливо суровых, обвиняющих.
«Так больше не может продолжаться».
Она остановилась на мосту, глядя, как люди и ксеносы бесконечным потоком идут по своим делам на несколько уровней ниже, смотря на меняющийся калейдоскоп аэрокаров. Мишель было завидно. Они, такие счастливые, озадаченные только своими жалкими делишками, вроде нахождения пары кредитов. Они не думают, не понимают, как им повезло.
«Уроды! Радуйтесь! Радуйтесь тому, что у вас нет на душе того груза, что гложет меня! Радуйтесь, твари! Вам так легко жить!!»
Миша нервно хихикнула, опираясь на перила. Ниже аэрокаров, ниже людей, ниже всех уровней была вода. Спокойная, глубокая искусственная река Цитадели, добавленная сюда для красоты станции.
Воде ничего не страшно. Вода не мучается воспоминаниями о сделанном и несделанном, не просыпается в поту, увидев очередной ночной кошмар. Не выступает в роли обвиняемой, не пытается каждый раз оправдаться.
Миша улыбнулась. Совсем легко, и радости в этой улыбки не было ни капли. Наоборот – это была печальная улыбка безумно уставшего человека, который просто не может найти сил ни на что другое. Она достала из кармана закрытую пачку сигарет и совсем новую зажигалку. Санфаер курила невероятно редко. Последний раз – в возрасте двадцати двух лет, когда порвала с парнем. Как смешно теперь было вспоминать те детские и незначительные обиды! А она столько переживала, плакала в подушку, всего лишь из-за какой-то измены.
Дура.
После того, что случилось там, когда геты устроили засаду… Дура, что переживала. Не знала, что значит настоящая боль.
Сизый дымок поднялся в воздух, Миша закашлялась, непривычная к вкусу никотина, через силу сделала еще одну затяжку. Пачку с зажигалкой она убрала к карман, хотя знала, что они ей больше не потребуются.
Решение не было спонтанным, Мишель давно уже подумывала над таким ходом. Лучший выход. Лучший выбор. Недостойный, трусливый, но лучший. Она найдет Ренди и расскажет, что ее постигла кара за тот поступок. Она не будет просить прощения – такое невозможно простить, но… Она объяснит, попробует поговорить. Потом, она найдет своих, их отряд. И тогда уже извинится. Извинится за то, что выжила, в то время, как они полегли. Извинится за то, что не смогла их вытащить, и ползала, собирая жетоны с именами. Извинится, что не сумела похоронить. Извинится за то, что вылетела из Альянса, не смогла продолжить защищать людей, как клялась им, умирающим. Она хотела бы… Приносить пользу за них за всех. Чтобы они жили через нее. Не вышло. Она их подвела. Снова.
Миша оказалась на перилах неожиданно для себя – она даже не заметила, как сюда залезла.
Сейчас, краткий миг полета, а потом… Что потом, Миша не знала. Она могла только надеется. Окурок упал первым, девушка выпустила его из пальцев. Теперь – ее очередь.

Сегодня был такой обычный день. Совсем непримечательный, ничем не выделяющийся. Один из сотен, тысячи дней, что бесконечно сменяют друг друга, не принося ничего нового. Сложно сказать, почему именно сегодня Миша решила умереть. И совсем невозможно было объяснить, почему именно сейчас обычное течение обычного дня внезапно разлетелось осколками, почему нарушился привычный ход вещей. Нарушился бесцеремонно, резко, без предупреждения.
Мишель была морально готова. Она слегка улыбалась, уже ощущая, как опора уходит из под ног, и… кто-то схватил ее за руку, дернул обратно. Девушка распахнула глаза, даже не поняв, что приключилось.
- Какого черта ты делаешь!? – голос, словно пощечина, хлестнул, отрезвляя, и позволяя сбросить оцепенение, выводя из шока.
Сначала накатило возмущение. Ничем не обоснованное раздражение, злоба и ярость: «как?! Как кто-то посмел мешать в такой момент?!».
А потом Миша очухалась. Незнакомка, блондинка с голубыми глазами, зло рыкнула, разгоняя любопытных. Санфаер их не замечала до сего момента. Внезапно стало очень-очень стыдно, щеки запылали краснотой, а горло сдавило. Миша с усилием проглотила тугой комок, застрявший в горле, хлюпнула носом, силясь не разрыдаться.
Столько всего сразу навалилось!
Девушка уже поняла, как глупо поступила, решив сводить счеты с жизнью тут, в публичном, черт его дери, месте. Это была слабость, крик о помощи, но осознание пришло только сейчас. Мишель разозлилась на саму себя, до боли сжала кулаки, так, что побледнели костяшки пальцев, а коротко, по-военному стриженые ногти все равно впились в ладонь, оставляя полумесяцы ранок.
Подняв разные глаза на девушку так неожиданно спасшую ее, изменившую судьбу, Мишель приметила значок «N7» на броне, и стушевалась еще больше. Ее выгнали из Альянса, списали, выдав бумажку «психически проф.непригодна». Один из самых унизительных моментов в жизни Мишель. Ей нужна была помощь, поддержка! Работа с психологами, а вместо этого она получает что? Пинок под зад, закрытую дверь и «волчий билет»! Даже в СБЦ женщину не взяли, просто посмеявшись над заявлением, отправили лечить мозги.
Черррт. А может, и стоило подлечить? Прыгать с моста, как героиня какого-то дешевого романа! О чем Миша только думала?
«Ни о чем. Это казалось таким логичным и верным… Почему?».
Логичнее было бы просто тихо отравиться чем-нибудь в своей кваритирке. Ее бы нашли далеко не сразу, и никто не сумел бы помочь. Стопроцентная гарантия смерти. И не на виду у всех.
Неожиданно, незнакомка, вместо того, чтобы просто развернуться и уйти, не дождавшись даже банальной благодарности от чокнутой самоубийцы, нависла над Мишей, грозно свела тонкие брови на переносице, сверля Санфаер голубыми глазами, что, казалось, потемнении от гнева, и начала в лучших традициях старого друга выговаривать. Миша растерялась окончательно. Что сказать? Как среагировать? Раньше, до того самого задания, она бы с вызовом ответила, что да! Хотела искупаться! И по какому праву всякие мимопроходящие ей мешают?!
Раньше…
Раньше она не стала бы и пытаться сигануть. До этого излома, Миша никогда не думала о самоубийстве. Презирала суицидников, высказывалась очень экспрессивно. А теперь – сама записалась в их ряды. Мысль горчила, но что поделать. Мишель не искала себе оправданий.
- Я… Это мое де.. Не знаю! Я не могу больше! – придуманная фраза, должная звучать равнодушным тоном, с легкой долей иронии куда-то сорвалась. Вместо нее вырвались настоящие мысли, настоящие чувства, и этот коктейль просто захлестнул Мишу. Женщина постыдно разрыдалась, неожиданно уткнувшись девушке из «N7» лицом в грудь.

«Большие девочки не плачут? Верно. Черт. Чувствую себя такой дурой!»
Миша хлюпнула носом, собирая мысли в кучу и силясь запереть эмоции на замок. Она долго держалась, очень долго, не проявляя на людях никаких внешних признаков своих душевных переживаний. Даже, временами, выдавливала из себя некие пародии на улыбки.
А теперь – такое. Женщина из «N7» подхватила Мишу под руку и повела куда-то, и Санфаер двинулась за ней, словно робот, все еще находясь мыслями где-то не в этом мире. Не на Цитадели, так точно. Ей было совершенно все равно, куда и зачем ее ведет незнакомка – Миша сейчас согласилась бы и на камеру СБЦ и на палату в душевной лечебнице.
Движение помогло справиться с последними признаками истерики, и когда женщины дошли до парка, Мишель уже полностью (насколько это вообще было возможно в ее ситуации) владела собой. Парк Цитадели был замечательным местом, однако Санфаер ни разу тут не бывала, только слышала рассказы других. Во времена службы ей тут делать было нечего (да и сам парк был другой), а после того, как ее выперли из Альянса, Миша не видела смысла в прогулках. Да и не с кем было.
Зеленая листва инопланетных деревьев, шелестевшая на искусственном ветру, действовала умиротворяюще. Хоть что-то в мире неизменно. Хоть что-то хорошо.
Санфаер не совсем понимала, зачем военной возиться с ней, неудавшейся самоубийцей. Она выполнила свой долг, спасла жизнь, а что дальше будет делать истеричка – не ее забота. Элитный солдат Альянса, наверняка, прошедшая не через один бой, ведь просто так в «N7» попасть было невозможно, совершившая нечто, поистине невыполнимое.
И, «проф.непригодная» убившая своего же товарища. Не важно, какие мотивы были у самой Миши, не важно и то, что это была роковая случайность, важен сам факт. Она забрала жизнь друга.
Блондинка подошла к лавочке, подводя и Мишу, села, и Санфаер опустилась рядом.
Платочек оказался как нельзя кстати – Мишель утерла глаза, вытерла щеки, глубоко вздохнула. Женщина медлила с ответом, стараясь оттянуть неприятный момент признания. Снова вздох, Мишель собралась с силами и медленно, совершенно спокойным и равнодушным голосом, пустым голосом, словно ВИ, начала рассказ:
- Меня зовут Мишель Санфаер. Отставной офицер Альянса. Нас семеро было. Обычный разведывательно-ударный отряд Альянса. У нас было задание на «Рапите» - небольшая планета в окраинных системах. Геты зажали нас в кольцо, лишили связи и начали истреблять. Никто не выжил. Только я.
Мишель замолчала, прикусив губу, и думая, что остальное рассказать необходимо. Она понятия не имела, почему не послала незнакомку за историями в бар или куда подальше – не смогла. Ей хотелось выговориться и выговориться именно ей, женщине, так внезапно и без спросу спасшею жизнь Миши.
- Во время этой операции, я минировала поле, создавая дополнительные препятствия врагу. Я забыла пометить одну из зон и предупредить отряд – мой товарищ погиб по моей вине. После психологических тестов, я была списала. Отстранена от службы с пометкой в личном деле. «Волчий билет».
Я – солдат. Я родилась на космическом корабле и всю жизнь провела в космосе, всю жизнь летала и сражалась. Служила на благо Альянса. Теперь – я наливаю выпивку в «Чистилище».
Это бессмысленно. Я решила… Закончить это все.
«Я хотела… Хотела попросить прощенья. Это слишком тяжело. Все это».

"Бывший?" - мысленно отметила Санфаер. На самом деле этот нюанс ее не слишком зацепил, разговор шел намного серьезнее, чем о том, кто как вылетел со службы. Но… Блондинка была добра, жизнерадостна. У нее горел огонь в глазах, который Миша потеряла и не чаяла найти. И, она тоже теряла товарищей. Теряла и по своей вине тоже.
Мишель это поразило до глубины души. Неужели, она как-то справилась? Верит в свою философию? Научилась так жить? А, может. И у Миши был шанс? Хотя бы маленький, хотя бы призрачный шанс?.. Надежда, это то что невозможно истребить в людских сердцах. Даже когда отчаянье полностью захватывает разум, не дает дышать и двигаться, отбирает все варианты, убивает саму идею, гасит искру жизни – надежда остается. Тускнеет, сереет, превращается в маленькое зернышко, закатившееся под половицу… Для того, чтобы в нужный момент проклюнутся ростком, поддержать, не дать сорваться. Трава пробивает асфальт и бетон.
- Живут в нас, да? Вы в это верите? – в голосе не было издевательских или скептических ноток. Скорее, через безразличие пробивалась надежда, - Как Вы с этом справились? Сколько душевных сил положили?
Человек очень интересное создание. В сложных ситуациях он неосознанно тянется к тем, кто уже прошел через подобное и находит утешение. «Раз смог другой, то и я смогу» - словно бы заложено в каждом с рождения. Но Мишель понимала, что ей не хватает той самой силы, что видна в блондинке, того огня, жизни.
Горькая усмешка исказила губы, когда спасительница поинтересовалась о СБЦ.
- Меня не взяли. «Волчий билет», - снова повторила Миша, вспомнив, какая рожа была у турианца, увидевшего ее досье. Он словно взял в руки мерзкую жабу, и теперь боится бородавок – брезгливость, отвращение и злоба, что такое гадкое создание посмело к нему припрыгать! – Посмеялись, сказали что проблемы с такими им не нужны и отправили восвояси. Спасибо хоть, не арестовали. Видать, повода просто не придумали достаточно быстро, а я уже ушла. Так же меня не взяли и в охрану клубов. И складов. Вообще – ни на какую военную деятельность. В «Чистилище» я пробовалась вышибалой, но, мне сказали, что для людей открыта только вакансия бармена. И то, долго объясняли, что бутылки нужно брать аккуратно, а не разбивать о чужие головы! Словно я ненормальная какая-то! – настоящим криком души вырвалось у Миши. Снова посунулось то старое чувство обиды на весь мир, злоба и горечь. С ней обошлись несправедливо! Или… Это было наказание за смерть Ренди? Мишель сейчас не была ни в чем уверенна. Ей просто... Нужна была опора.
Женщина молча последовала за блондинкой, тоже опустилась на траву, механически выполняя команду. Мишель не осознавала, что выбранная Сьюзан обстановка помогала расслабится, и не замечала, что вода и вправду была отличной идеей, влияющей на нее душевное самочувствие. Неудавшейся самоубийце все казалось безразличным.
Почти все.
- Почему «бывший»? Вас тоже выкинули? Или… Вы сами ушли? Вы же были в «N7», верно? Это высокий статус.

«Не хотели бы? Не знаю… Может, наоборот? Что бы я желала своему убийце? Да не просто убийце, а человеку, которому я доверяла и оказалась предана? Или… я бы поняла, что это был лишь несчастный случай? Не знаю. Наверное… я бы смогла простить. Это же вышло не нарочно. Если бы все обернулось не так, и Ренди бы меня случайно подстрелил, что бы я чувствовала?» - и Мишель поняла, что хотела бы, чтобы все случилось наоборот. Не так, как это произошло в этой действительности. Но… Что бы она пожелала Ренди? «Живи! Не грызи себя, живи! Это лишь ошибка, и ее нельзя исправить, но можно искупить! Живи за нас обоих и делай, то, что нужно за нас обоих!».
Мысль подстегнула. Миша первый раз задумалась о таком. Она посмотрела на Сьюзан с благодарностью. Все-таки, женщина была куда мудрее нее. Но, чего стоила ей эта мудрость? Через что она прошла? Санфаер обратила внимание на шрамы блондинки, но не придала им особого значения. Все военные могут похвастаться богатой коллекцией шрамов на шкуре, такова уж доля служивых. И у каждого шрама есть своя история. Чаще всего бывает, что история безрадостная, печальная.
- Возможно, Вы правы... Этого не узнать, пока не спросишь напрямую. А спросить уже нельзя, - отозвалась Миша.
Немного помолчали и Сьюзан первая нарушила эту тишину. Сказала фамилию. Миша резко выпрямилась, распахнула глаза. Невероятно! Быть такого не может! Шепард… Та самая коммандер Шепард, что спасла Цитадель и Совет умерла два года назад! Умерла по тупости того самого Совета, что отправил великолепный фрегат-разведчик на прополку оставшихся рядов гетов! Как?..
Но Сьюзан продолжила свой рассказ, поясняя, почему она, призрак, сидит тут.
«Сьюзан Шепард… Та самая...» - Мише и в голову не могло прийти, кто ее спас, не смотря на все эти совпадения – цвет волос и глаз, столь редкие сейчас, броня «N7», имя… Не состыковалось в голове просто! Может, Санфаер настолько не ожидала наткнуться на легенду, на идол и образец для подражания, коим коммандер стала при жизни, и чью славу продолжили раздувать и после ее смерти, что просто не смогла сложить два и два.
История с воскрешением «Церберов» была еще невероятнее, однако, в нее Миша почему-то поверила. Как бывший военный, она умела отличить правду от лжи. И сейчас Сьюзан говорила совершенно спокойно, ровно. Наверняка, ей не один раз уже приходилось повторять свой рассказ, но сейчас усталости в голосе не чувствовалось. Шепард делала это не для галочки, и Мишель смогла это оценить.
«Значит, теперь коммандер Шепард, героиня, в «Цербере»?... «Цербер»... Те террористы же, вроде? Или, как их… Про-человеческая организация, выступающая за интересы людей, как ведущей расы. При том выступающая в очень экспрессивной манере», - пронеслось в голове. Это были все сведенья, которыми располагала Мишель о «Цербере». Не было у нее случая интересоваться ими. Ожидаемого ужаса или криков в духе «предатель» не случилось. Даже в мыслях. Миша не слишком-то жаловала инопланетян, а уж после того, что учинили геты… Ведь гетов построили кварианцы! И Совет, будь он неладен, не решился уничтожить эту угрозу раз и навсегда. Создани проблемы сами себе, закрыли на все глаза, как обычно.
История Сью подтверждала эти мысли. Похоже, снова творилось что-то неладное, раз Шепард упомянула, что нуждается в помощи, и три зажравшихся властью ксеноса сидели, опустив руки, никакой поддержки не оказав. «В бою все средства хороши», и «Цербер» среди них был далеко не самым худшим.
- Что-то происходит? – интонация была полуутвердительной, Мишель спрашивала на всякий случай, - Коммандер… Я рада встретится с Вами! И рада, что Вы решили со мной заговорить. И спасли… Спасибо. Но, что-то же происходит? Зачем «Церберу», воскрешать Вас? Нет, это, конечно, великолепная новость! Вас оплакивало все человечество, но… У «Цербера» была какая-то цель? Вы упомянули помощь, которую запрашивали у Совета. Помощь в чем?

Сложно, очень сложно было поверить в то, что говорила Сьюзан. И, Мишель в это слабо верилось поначалу. Какие-то Жнецы, что являлись сказками для старых народов галактики… Мишель относилась к ним так же, как и к бабайке под кроватью – то есть, крайне скептически. Всего ишь история, страшилка, рассказанная зимней ночью. Но, Шепард, знаменитая коммандер Шепард говорила это с полностью серьезным лицом, явно веря в то, что рассказывала. Или, желая убедить в этом Санфаер. Но, зачем? Пошутить? Сейчас не то время и не то место для столь глупых розыгрышей. Да и не верилось Мише, что Сьюзан стала бы разыгрывать человека, который только что чуть не самоубился. И, если бы Шепард не хотела отвечать на вопрос Мишель, то наверняка сказала бы в лоб, не придумывая откровенно бредовую байку. И уж точно бы не стала приплетать давно минувшие события. Все-таки, два года – это приличный срок. Санфаер не видела вживую Властелина, ее не было на Цитадели, когда Сарен со своими гетами напал на столицу галактического сообщества, но Миша видела огромный корабль в выпусках новостей. Осталось очень много видеозаписей, ползающих по экстранету, как тараканы ползают по загаженной кухне, и множество «мониторовых» теоретиков строили свои гипотезы, что же это такое. Теорию о том, что Властелин – это Жнец, Миша мельком видела, но лишь мельком. Почему-то этой информации очень быстро не стало в общественном доступе. Тогда, Санфаер не обратила на это внимания. Подумаешь, срезали одну бредобайку, так сразу семь новых появилось, одна другой краше. Зато, теперь, женщина об этом крепко задумалась. И вправду, почему в сети оставались такие сказки, как пришествие нового Бога и страшный заговор масонов, но историю Жнеца убрали? Не было ли это ходом Совета, стремящегося скрыть правду?
Мишель неожиданно стало очень жутко. Все ее проблемы не то, чтобы померкли, отошли на второй план по сравнению с новой, неведомой угрозой. Если один Жнец такой, то что же будет дальше? Сколько их? В сказках – их была целая раса. Раса! Несколько миллионов, может быть, миллиардов таких громадин!
- Это правда? В смысле… Как это может быть правдой? Почему Совет замалчивает это? Они же видели! Не могли не видеть и не знать! – пораженно прошептала девушка, неосознанно ероша волосы ладонью. Но Сьюзан продолжа. Беспощадно, пугая еще больше, хотя вряд и коммандер ставила себе целью напугать.
- Да. Я слышала о пропажах населения целых колоний, но… Официальная версия – пираты, - девушка сама себя оборвала, поняв, какую глупость сморозила. Официальная версия? Она еще верит официальным версиям? Смешно! По официальной версии – Властелина собрали геты. Неужели Санфаер настолько пересидела на гражданке, что отвыкла от святого правила: «новости, это кашка для населения. Полезная, протеиновая, удовобоваримая. И никому нет дела, сколько в ней истины». Точно. И последние два года Миша кушала эту кашку вместе со всеми, и облизывала ложку, сидя в своей мнимой безопасности.
Значит, Цербер воскресил Шепард для борьбы с этой угрозой? Честь ему и хвала! Как и неведомому Призраку, о котором Санфаер слышала первый раз в жизни, но, как она полагала, далеко не последний.
Сьюзан закончила, но Мишель потрясенно молчала. Вопросы, как огурцы в банке, сцепись боками, и отказывались вытряхиваться по одному, а выделить среди них приоритетный у Мишель не получалось. Пока она думала над этим, коммандер сделала предложение, от которого у женщины перебило дух, мгновенно вылетели все вопросы из головы, и, конечно, от которого было невозможно отказаться.
Во-первых, коммандер предложила ей место в своей команде. Сама коммандер Шепард!
Во-вторых, это бы шанс вернуться на передовую, туда, где проливают кровь за спокойствие остальных, туда, где постоянно свистят пули и гремят взрывы. Туда, где было место Санфаер.
В-третьих, Мишель могла увидеть все своими глазами, найти подтверждения или опровергнуть все те страхи, что теперь надежно угнездись в ее душе. Доподлинно узнать, кто такие эти «коллекционеры» и снести как можно большим из них головы за то, что они осмелились тронуть людей.
Санфаер было совершенно певать, что, вступив в команду Сьюзан, она автоматически вступит под знамена Цербера. Только что террористическая организация сильно выросла в глазах бывшей военной. Хотя бы тем, что не сидела на попе ровно, как это делал Альянс. Тем, что вместо придумывания очередной «кашки для народа», Цербер воскресил коммандера и начал борьбу. Может, и их «терроризм» такая же кашка? Лишь оправдание трусости Альянса и Совета?
Но, проблема все-таки была. Конечно. Сьюзан и не могла сходу поверить неудавшейся самоубийце! Само собой! Мишель это не оскорбило. Трезвая и здравая просьба, нормальная. Было бы странно, если бы коммандер сходу, без каких-либо гарантий и предупреждений позвала самоубийцу на корабль.
- Я… Запуталась, не знала, что делать и зачем делать. Не видела выхода, и у меня не было никакой цели в жизни, - начала Миша и тон ее был уверенным, - Все казалось бессмысленным, да и было таковым. Протирать всю жизнь стаканы в баре… Не по мне. Чувство вины не отпускало. Там, я и без того себя медленно убивала, мост бы лишь ускорением процесса.
Но, Вы правы. Нужно жить, и жать так, словно те, кто погиб, живут во мне. Жить и за них. И, они явно бы предпочли жизнь бойца, а не бармена! И, я не подведу их еще раз. И не подведу Вас. Поверьте, коммандер, пока я буду на Вашем корабле и под Вашим началом, я не сделаю ничего, что могло бы поставить под удар всех. А смерть одного бойца – удар для отряда. Я хочу продолжать военное дело и для меня честью будет, служить под Вашим началом!