Не мальчик уже вроде, чтоб так волноваться – а вот поди ж ты. Дрогнуло, расслабившись, будто бы после чудовищного напряжения, что-то внутри, дышать стало легче. Выходит, ждал-хотел-надеялся?
Да до какой ж степени ты отчаялся, мистер Массани, насколько ж тебе жизнь твоя остоебенила, что цепляешься за что попало?
А вот хрен там. Не что попало, - удовлетворение теплом прокатилось по телу, словно ее губы вдохнули его. Передали.
Кружка с кофе стукнула по столу, а гибкое горячее тело снова подалось под его ладони. Они целовались неспешно, после горячего и бурного поцелуя вначале, а руками сплетались, прижимались друг к другу. Изучали, наверное. Отлично звучит.
Изучали.
Дохрена всего… а, к дьяволу, и пускай до времени «Ч» всего ничего осталось, у них эти несколько часов никто не отнимет. Для него это не идиотская попытка зацепиться за существование, придумать себе желание, цель впереди, ориентир.
Да черта с два.
Это – то, что ждет его, когда он вернется. Выбранное. Верное.
Ведь обещала же ждать. А почему она, почему именно цыпа, за что ж такое, кроме охренительного тела, этой бьющей через край сексуальности – да он что, совсем кретин, что ли, задавать себе подобные вопросы. Это как с Джесси, - Заид оторвался от Моноган, не думая даже о том, как сейчас улыбается – а улыбался так, будто сбросил эдак десятка два лет. Живой глаз светился.
«Нашел. Свое», - как когда-то приклад неприметной М-8 толкнулся теплым пульсом под его рукой, точно так же сейчас колотился ее пульс ему в руку. Он сжимал Эшли за запястье.
«Эшли», - непривычно произнес Заид про себя, будто пробуя на вкус это имя. Непривычно, да.
Наверное, он привыкнет. А пока что – цыпа.
Его чертова цыпа Эшли Моноган.
- Ну и отлично, - рука зарылась в ее волосы. Тяжелые, влажные еще, густые – чуть поскрипывали под мнущими, собирающими их пальцами. Обжигающий, но спокойный жар разгорался в груди – прежним желанием разгорался, и спокойной радостью от обретения. Наконец-то.
Своя, как Джесси когда-то.
Та самая, да, - он чуть сильнее сжал Эшли за волосы, чуть отклоняя ее голову назад. Белая шея напряглась, и поцелуй на ней остался его меткой.
- Тогда я точно вернусь, - пробормотал Массани, придвигая ее к себе плотнее, вдыхая запах ее кожи, влажных волос, и горячего мускуса, который ей не смыть никогда, как бы ни старалась, да и незачем – он всегда будет чуять ее, как зверь – свою самку.

Недолго получилось – и не от того, что вымотался уже, что не двужильный, все-таки – но от того огня, которым горели глаза Моноган, когда она сползла с него, и на колени опустилась. Тяжело дышала, руки подрагивали, когда прикасалась – а Заид замер, то ли не веря, то ли боясь спугнуть. Но ладони с ее головы не убрал – и потому, когда наклонилась, и от прикосновения ее языка едва не взвыл, от кайфа заходясь, стиснул за волосы, заставляя наклониться ниже. И было все быстро. И охренительно. И стремительно – сколько раз за эту ночь ему казалось, что ему двадцать?
«Всю дьяволову ночь», - она ровно, сонно дышала, уткнувшись лицом ему в грудь, а рука сама тянулась к ее волосам. С этими ненасытными до его кредитов, в первую очередь, а не до достоинств, синезадыми сучками он и подзабыл уже немного как прекрасны женские волосы. Теплые, живые. Как вся она, - притянул к себе, обняв за талию, и от движения она проснулась. Или очнулась от дремоты. И руки снова сплелись, снова же, как там, на диване, изучая. Задерживаясь на горячей коже, словно пытаясь удержать. Друг друга.
Горько, горше, чем от заново подкуренной сигареты, было на душе. От маячащей впереди перспективы сдохнуть, так-то. Препаскудной большей частью потому, что Массани-то смерти не боялся. А вот за нее больно было, - он прижал голову Моноган к своей шее, на мгновение, чувствуя еще прикосновения ее губ к своей груди, прежде чем к ним прильнул.
Поцелуй таким и вышел, с привкусом горечи, тем самым, что прорвался в ее шепоте. И грустной улыбке – глупая девчонка.
- Не бери в голову все это дерьмо, - черт побери, какие они все-таки потрясающие, ее волосы. Почесывая ее слегка за ухом, Заид откинулся назад так, чтобы Эшли легла ему на грудь. Гладкие мягкие пряди проскальзывали между пальцев, буквально завораживая.
- Ты же сказала, что будешь меня ждать, глупая. Я вернусь, - повел татуированным плечом, мягко стряхивая ее пальцы с меченой половины лица. Нет. Пока рано.
И пускай может стать поздно, в недалеком будущем. Ничего. Дополнительным стимулом окажется вернуться. Так, чтоб позволить женщине коснуться шрамов не только на лице. Но и многих других, - отчего-то мелькнул образ полудикого пса, подающегося иссеченной мордой под теплую маленькую руку.
Херня какая сентиментальная, - подумалось отстраненно, но что-то в этом было. Только все потом. По возвращению, - неловко было перед Эшли, но Заид буквально чувствовал, как еще не до конца отдохнувшее тело перестраивается в нужный режим. Как инстинкты наемника, травленого не единожды зверя, просыпаются – будто б шерсть на загривке пса постепенно поднимается, до этого приглаженная лаской.
- Надо закончить с делами, - Заид взял ее лицо в ладонь. В сумраке вечной ночи Омеги, что сюда заглядывала темно-алыми огнями, ее глаза антрацитово сверкали. Не плачет же, нет? – он наклонился к ней, и поцеловал.
- Я вернусь к тебе. Пара дней, и я уже на этой стороне.