Группа была разномастной настолько, насколько это вообще было возможно. Самому молодому из учеников было четырнадцать, самому взрослому почти тридцать. Они все были здесь по разным личным причинам, но главная была одна – они были нужны «Церберу». Их биотический потенциал, их умения, их злость. Вот с последним пунктом у многих из них были проблемы.

Например, у девушки в вербовке, которой участвовал в свое время Миллер. Молодая скрипачка, у которой убили отца. Которая рванулась добиваться справедливости, но вселенная быстро показала ей, что вращается вокруг других звезд. Организация присматривалась ко всем перспективным студентам Гриссомской академии. И к Линдси в том числе.

Руководство не требовало от Эдварда необходимости ставить оценки. От него требовали результатов. А результат был в том, что девчушке не хватало злости, чтобы причинять вред. Она вымещала злость на тренировочных манекенах, но на сокурсниках – никогда. Что в реальном бою почти всегда приводит к смерти. А поняв, что она не хочет убивать, «Цербер» может перейти к более жестким методам убеждения. Нужно было поговорить.

Случай представился очень скоро. На очередном спарринге, Линдси, как обычно не работала в полную силу и южноазиатский парень, мнящий себя вторым «Дьяволом Бангкока», оторвался по полной. Миллер знал, что девушка ему не доверяет. Он был в той группе, которая отвечала за захват Мартелл. Рулила там, конечно, напарница, но мускулами был он. Вот что важно. После этого его скрытно избегали. Конечно, хождение вдоль противоположной стенки и попытки притвориться глухой и слепой смотрелись странновато.

– Извините, Вам зал закрывать нужно? Я уже ухожу, до свидания…

Сбежать надумала? Нет уж, давай поговорим. Я не уверен, но кадеты, которые не соответствуют ожиданиям, периодически пропадают. И я бы не хотел такого в своей группе.

Покачав головой, Миллер указал на стоящую возле стены гимнастическую скамейку. В широко открытых глазах вновь вспыхнула подозрительность. И легкая паника. Словно он собирался на нее наброситься.

-  Подожди. Я знаю, что у тебя огромная разница в показателях на спарринг-тестах и на симуляторах. И что ты меня избегаешь. Я знаю, что наше знакомство было не из тех, что вообще может понравиться, но…

Он не привык много говорить. Он не любил много говорить. А в подобной ситуации вообще оказывался пару раз в жизни, и они обычно заканчивались слезами, пощечиной и заявлением какая же он, Миллер, сволочь.

- В общем, у меня даже скорее вопрос к тебе. Зачем ты здесь? Не считая того, что тебя сюда притащили. Эта организация в несколько раз жестче, чем все, что ты могла представить. Этот проект исследовательский, но все студенты с большим потенциалом изначально зарезервированы для разных проектов. Из тебя будут делать оперативника. Уже делают.

Штурмовик запнулся и тревожно огляделся, опасаясь, что их подслушивают. Здесь уши могли быть не только у стен, но и у скамейки.

- А оперативники должны уметь убивать. И если ты не проявишь себя хорошо, к тебе будут вопросы. И тебе эти вопросы не понравятся.

Хотелось спрятать лицо в руках. Молчать. Или наоборот. Выложить все как есть. Про темные коридоры лабораторий. Про солдат, разрываемых на куски монстрами из самых худших кошмаров. Монстрами, которых создал «Цербер».  Можно было рассказать как на духу про разрушенный небоскреб, рассыпающийся как карточный домик. Про множество несчастных людей, ставших жертвой только потому, что организации нужно было поймать одного-единственного диссидента.  Штурмовик  много чем мог бы поделиться, но эти рассказы были не для ушей девушки. Хотя, глядя ей в глаза, он иногда видел в них того, кто уже смотрел смерти в лицо. И не сдался.   

Когда он вспомнил их знакомство, Лин не удержалась. Ну да, было о чем вспомнить. Суровый мужик, не очень хорошо притворяющийся СБЦшником и его хмурая напарница. Заманили в темный переулок, шокером в шею, мешок на голову и на корабль. То еще знакомство.
В ответ на намеки на некоторые особенности  «Цербера» мужчина, наконец, удостоился грустного, испытывающего взгляда. Сам затащил, а теперь разливается о том, что тут все плохо. Но… Он и сам оставался слепым слишком долго. Эмили. Она значила для него все. Ради нее биотик ушел из «Затмения», бросил прежнюю жизнь. Старался принять ее путь как свой. Не получилось. Пилот Ховард верила в возвышение человечества, как в некую самую важную цель. А Эдвард просто не мог так жить. Как однажды сказал его старый  товарищ: «Сила не значит ничего, если для того, чтобы ее обрести, приходится терять душу». У «Цербера» не было души.

– Не самое удачное вложение.

Она робко улыбнулась. Миллер, конечно, не был спецом в распознавании эмоций, но даже он мог понять, что разговор тяготит девушку.  Она не могла понять, зачем преподаватель завел его и что пытался донести.

– Но не друзей же! Ребят, с которыми проводишь дни бок о бок. А если… А если я правда наврежу им? Да, я знаю, у нас тут прекрасное медицинское оборудование, но… Всякое же может произойти. Они не враги мне. Я… не могу.

Ах, вот оно что. Эх. Да куда ж я тебя затащил. Друзей избивать…  Да при правильной психологической подготовке этот мелкий азиат через год свернет тебе шею и не поморщится. И половина из вас, а что похуже, может попасть на операционный стол. Для опытов.

Штурмовик вздохнул. И видя, что ученица поникла и нахмурилась, подумал, что нашел нужные слова. Те, которыми ее можно пронять. Которые заронят в ее сердце необходимые ростки.

- Знаешь, ты уже не маленькая. Я знаю, что это похоже на мирный проект развития потенциала биотиков. Я так думал и сам. Здесь, на Тиамате, творится что-то совсем иное. Ты помнишь Эвана и Ллиру. Их еще отбраковали. Он был слишком буйным, а у нее не приживался имплант. Так вот, они не доехали домой. Куда они делись,  пока не знаю, но точно не вернулись к семьям.

Миллер сделал паузу, наблюдая за реакцией.  Линдси, похоже, думала, что это тест, проверка ее психологической пригодности. Он должен был показать ей, что это не игрушки.

- Я – солдат, Линдси. Хороший солдат. Я не сражаюсь с безоружными и невинными. И мне кажется, что я здесь оказался, потому что стал задавать слишком много вопросов. Ты должна понять сама, что здесь происходит. Не бойся сражаться в полную силу. Сделай так, чтобы руководство в тебе не сомневалось. Это будет сложно, я знаю. Ты хорошая. Но «Церберу» не нужны хорошие.  Тебя заставят повиноваться, поставят в такие условия, в которых придется поступиться принципами. А потом еще, и еще.

Разговор становился опасным. Не для него. Эдвард и так ходил по тонкой струне, которая грозила оборваться в любой момент.  Он искал доказательства для самого себя. Доказательства того, что такой человек как он, просто не должен служить такой организации как «Цербер».

- И тогда ты сможешь без зазрения совести пристрелить любого своего друга. Потому  что не будет другого выхода. Никому из персонала не доверяй. Мне кажется, что назревает что-то плохое и опасное. И никому не говори о нашем разговоре. Это может быть опасно. Для тебя тоже.

Штурмовик встал, поправив тренировочный костюм. Они не закончили, а он освободил зал еще на час для дополнительной тренировки. Нужно же будет Линдси подтянуть неуды по самообороне.

- Ужин тебе оставят в столовой, я договорился. А сейчас у нас будет краткий курс по «Атаме’Зан» или «Пути Атаме» как его называют не азари. Это такой комплекс упражнений по координации движений в бою. Так что давай, вставай в стойку.