[AVA]http://funkyimg.com/i/2qUSr.png[/AVA]- Ты куда так спешишь? - крикнул ему в спину Бауэр, когда Донек первым выскочил в шлюз, фактически в ту же секунду, как закончилась процедура дезинфекции. - Свидание, что ли? -  хохотнул немец.
Дон, не оборачиваясь, махнул рукой:
- До встречи!
Ответную реплику он уже не расслышал.
Доки Цитадели, как всегда, кипели жизнью. Всюду сновали пребывавшие и отбывавшие, провожающие и встречающие, торговцы и покупатели, мелкие жулики и их наивные жертвы, карманники и стражи порядка, да и просто все те, кто обычно ошивался в доках. Ногатус лавировал между потоками ксненосов, стремительно пробираясь к лифту и не обращая внимание на случайные пинки и нескончаемый гам вокруг. У патрульных СБЦ был свой док, но почему-то то и дело их направляли в один из общих. Видимо, чтобы были ближе к народу, который охраняли. Но Дона это вполне устраивало, особенно сейчас, когда он спешил, а путь из D21 был куда ближе чем из С17, обычного СБЦшного.
В лифте было не протолкнуться, в него набилась целая делегация кроганов, громогласно обсуждавших преимущества дробовиков. Размахивая экспрессивно ручищами, они то и дело задевали стены, стоявших рядом и друг друга. Ногатус, отступивший подальше в угол, поразился, как кабинка лифта еще не покрылась вмятинами и вообще поднимала такой груз. Поднимала невозможно медленно.
Дон нетерпеливо уставился на панель рядом с дверью, отсчитывавшую уровни.
Он и сам толком не понимал, почему так спешил. Было глупо спешить. И никакой необходимости спешить не было. На самом деле, не на свидание же бежал... Или на свидание?
Лифт остановился на очередном этаже, дверь распахнулась, ожидавшие кабину азари заглянули внутрь, увидели голосивших кроганов, и передумали ехать. Дверь вновь закрылась.
Да не в свидании дело! А в чем? Донек гипнотизировал панель лифта. А черт знает в чем... Спешить ведь и правда, не было нужды. Всё с ней в порядке. Сама ж так сказала. Жива. Выписали уже домой. И ведь не впервой она огребала. Дон вспомнил ее сломанный гребень. И невольно сжал кулаки. Он помнил, как тогда разозлился, увидев ее после той дурацкой истории с батарианскаими пиратами. И ведь это было совсем недавно. Пару месяцев прошло. От силы. Да, наверное, в этом дело. В том, что она в этом году слишком уж часто попадает в такие истории, из которых с трудом выбирается. Да еще и покалеченная.
Кроган перед ним рассмеялся так громко, что стены затряслись. Донек мрачно прижал мандибулы и прожег бронированный горб перед собой гневным взглядом. Тот несчастный сломанный гребень резанул его по самое сердце. Он и не ожидал, что так отреагирует. Увидел ее, вернувшуюся с больничного, улыбавшуюся, проводившую по обрубкам рукой, и такая злость его охватила, что он даже задыхаться начал. Ничего не сказал, ни привет, ничего, просто молча встал и вышел из комнаты отдыха, пока она здоровалась с остальными.
Хотелось думать, что она не заметила. А ведь тогда, после ее возвращении с батарианской арены, он ее не навещал, пока она болела. Он ее вообще ни разу не навещал. И за это было немного совестно.
Наверное, поэтому он и спешил так, на этот раз. Изгладить вину за все предыдущие.
Лифт остановился на нужном уровне, кроганы, продолжая хвастаться друг перед другом своим арсеналом, зашагали прочь. Сразу же оказалось, что кабинка была довольно просторной и светлой. Дон вышел вслед за ними.
Никакой документации он с собой, конечно же, не взял. Лишь переоделся в штатское, еще на корабле, но остался в тех же дорожных сапогах.
Жилые сектора Цитадели были разные. Тот, в котором располагалась квартира Релы, нельзя было отнести к лучшему, чем мог похвастаться рынок недвижимости столицы. Никаких клумб, вечнозеленых папоротников и искусственного голубого неба над головой. Но зато было чисто и ухожено. Проходя мимо небольшого овощного рынка, Ногатус притормозил у лотка с фруктами, за которым хлопотал бледный саларианец. Больным же принято приносить фрукты, да?
- Для наших турианских друзей самые свежие ягоды-арады, - улыбнулся торговец, указывая на корзину с мелкими сладко-пахнувшими темно-красными ягодами. - Недавно завезли ириан с Палавена! Берите, пока он не размяк! - Дон глянул на серебристые стебли. Но его внимание привлек огромный круглый фрукт зеленого цвета, похожий на мяч:
- А это что?
- Арбуз! - с гордостью пояснил саларианец. - Традиционно земной фрукт. Очень вкусный! У нас есть и дексто-вариант. Вкус точно такой же, но без аллергических реакций.
Донек усмехнулся. Аллергических реакций. Хороший синоним для удушья, диареи, внутренних кровотечений и, быть может, смерти.
- Давай свой дексто-арбуз. Он хоть спелый?
- Самый спелый! - заверил торговец из-под прилавка и тут же вынырнул оттуда с таким же большим зеленым шаром, только чуточку темнее человеческого арбуза.
Уже стоя перед дверью Ингус с арбузом подмышкой, Дон подумал, что надо было спросить, как этот неведомый фрукт едят.
- Ничего, сориентируемся, - хмыкнул он про себя и провел инструментроном над панелью двери, оповещая о своем присутствии.
Вспомнилось, какой он видел Релу в последний раз. Такой хрупкой и слабой на больничной каталке. Белая простыня в синих разводах. Зачем в больницах столько белого? На нем же особенно видна кровь. Вспомнил, как она сжимала его руку в челноке, а пальцы были холодными. Слишком холодными. И это пугало. И он ругал себя тогда за то, что послушал ее, позволил ей самой идти, когда нужно было наплевать на ее дурацкое упрямство и нести. Вспомнил, как она закрыла глаза прямо посреди фразы и он запаниковал, решив, что она умирает. А медики его оттеснили. Ее пальцы, такие невозможно холодные, выскользнули из его руки. Безвольно и страшно. Он вспомнил свою беспомощность и ярость. И страх... И какого черного предка я делаю здесь с этим нелепым арбузом?!
Но тут дверной замок загорелся зеленым, входная дверь распахнулась и пути назад уже не было.

Отредактировано Donek Nogatus (15 ноября, 2014г. 20:20)

[AVA]http://funkyimg.com/i/2qUSr.png[/AVA]Сначала он растерялся и почувствовал себя полным идиотом, с этим арбузом подмышкой. И почему только ему показалось, что это было хорошей идей, притащить с собой какой-то огромный неведомый фрукт. Открыв дверь, Рела во все глаза уставилась на этот зеленый шар, и Донеку показалось, что он допустил какой-то неожиданный промах. Нарушил какой-то негласный закон приличия, или еще что. Может, приносить с собой арбузы было дурным тоном? Но эта мысль лишь где-то пролетела на фоне, в то время как он сам, в свою очередь, разглядывал Ингус. Такую непривычно домашнюю и будто бы только что проснувшуюся. В футболке, под которой отчетливо проглядывали контуры повязки. Она казалась меньше, тоньше, более хрупкой, чем он помнил ее. Ну, да, конечно, без брони СБЦ. Конечно же, он видел ее в гражданской одежде. Когда живешь и работаешь вместе на не самом большом корабле, когда дышишь одним и тем же воздухом и спишь в спальной капсуле в каком-то полуметре друг от друга, успеваешь наглядеться. Он видел Релу не выспавшуюся и спящую, он видел ее в душе и переодевавшуюся, черт, он даже видел, как она нужду справляет. Но всё равно теперь, глядя на нее в ее собственной квартире, дома, в тапочках, в которых он ее даже не представлял никогда, Ногатус всё же опешил.
Ингус была иной. Хоть и оставалась точно такой же, как всегда.
Молчание, казалось, затягивалось, хоть и прошло лишь несколько секунд. Однако Дону подумалось, что слишком уж долго и надо было бы уже сказать хоть что-то, а не стоят перед дверью и молча щелкать мандибулами. Он как раз собрался произнести хотя бы банальное "привет", когда Рела заговорила сама, подалась вперед и быстро обняла его. Донек подавился приветствием и даже не смог обнять ее в ответ - арбуз мешал. Под ее светло-зеленой футболке явственно ощущалась повязка. И от этого почему-то гребни напрягались.
- Привет, - проговорил Дон наконец, шагнув внутрь. Стоило произнести хоть одно слово, и стало легче. Неловкость, или чем там было вызвано это нелепое секундное оцепенение, испарилась и теперь Донек был лишь рад видеть ее. Живую.
Наверное, в этом было всё дело - он переживал. Да. Никак не мог выбросить из головы тот ее вид на больничной каталке, ощущение ее холодной руки, выскользнувшей из его. И тот испуг, что она могла умереть.
- Арбуз! - с широкой ухмылкой отозвался Ногатус, демонстрируя фрукт. - Говорят, где-то это деликатес. - Он жизнерадостно подмигнул Реле. - Я, конечно, хотел принести свое фирменное блюдо - сгоревшие полуфабрикаты, но решил не травмировать тебя лишний раз.
Он повертел головой, оглядывая помещение. Квартиры на Цитадели бывали разные. От роскошных апартаментов в несколько этажей, с панорамными окнами во все стены, вечно горевшими супер-современными каминами и огромными плазменными экранами во всех помещениях, до крохотных каморок с выдвижной мебелью и мизерного оконца под потолком, в которых развернуться негде. Жилище Ингус было золотой серединой. Простое, относительно просторное и по-туриански пустое - лишь самая необходимая мебель, лишь нужные вещи и никаких лишних украшений и декораций. Наверное, здесь было бы не слишком уютно, если бы не Рела и следы ее обитания тут - следы готовки на кухне, ветровка на спинке стула, будто бы только что снятая, обувь в прихожей, неплотно прикрытая дверь шкафа. Запах свежей выпечки с приятным ароматом ириана. И, конечно же, сама Ингус в этой своей смешной футболке. Она деловито шуровала на кухне, раскладывая пирог по тарелкам. Точно так же, как она не раз суетилась на корабле, когда была ее очередь.
Это Дон всегда с ругательствами сновал от плиты к холодильнику, ронял ингредиенты, путал рецепты и заставлял всю команду питаться углями. А вот после Ингус корвет никогда не вонял мало съедобными блюдами, да и вид у нее во время готовки всегда был какой-то спокойный и умиротворенный. Ему всегда нравилось видеть ее такой.
- Но я понятия не имею, как эту зеленую пакость есть, надо будет в экстранете глянуть, - оставив арбуз на столе, он глядел на Релу, сбросившую тапочки, забираясь на кровать. Запах ирианового пирога делал всё совсем уж уютным и домашним. Или это всё-таки Ингус?
- Будешь чай? - Ногатус достал две кружки, благо в стандартной кухне все располагалось стандартно и искать ничего не приходилось. Электрический чайник вскипел моментально. К аромату свежей выпечки присоединился не менее приятный дух черного дигерийского чая. Осторожно держа горячий напиток, Дон тоже уселся на кровать. Стандартно медиум мягкую. Казалось, Рела совсем ничего не меняла в обстановке квартиры, после того, как въехала.
- Так и знал, что ты позвала меня лишь для того, чтобы затащить в постель, - усмехнулся Донек, отхлебывая чая. Дурацкая шутка, но если кто-то и привык к его идиотскому чувству юмора, так это Ингус. Правда, как только он произнес ее, тут же готов был прикусить язык, потому что даже произнесенные безо всякой задней мысли слова невольно настраивали его на неуместные мысли. И уж точно не стоило думать о том, что он сидел на постели Релы. И что ее подушка наверняка пахла ею. Да и сама она сидела совсем рядом. И...
Чтобы не ляпнуть еще чего, Дон попробовал пирог. - Богиня, - с набитым ртом промычал он, жуя. - Очень вкусно! - Он восторженно взмахнул вилкой. Крошки полетели на постель, но этого Дон не заметил.
Рела улыбалась. Ему нравилась ее улыбка. Она редко улыбалась в бою. Это он мог переть на противника сверкая острозубой ухмылкой, а Ингус была всегда сама деловитость. Наверное, именно это и делало всякую ее улыбку особенной. Футболка слегка сдвинулась, открывая край белой повязки. И это зрелище неприятно задело. Ее поломанный гребень. Духи, до чего же у нее красивый гребень. Даже теперь, рваный и неровный. Ее изъяны всегда казались Дону особенно привлекательными. Потому что они говорили так много о ней. О том, что она из себя представляла. О том, что она пережила. Пусть ему и хотелось временами собственными руками свернуть шеи всем тем, кто ответственен за ее шрамы, за ее сломленный гребень, за каждую пролитую ею каплю крови. И всё же, видеть ее такой, улыбавшейся, пусть и опять раненную... это было... Это было странно.
Наверное, он слишком уж откровенно уставился на нее. И осознав это, Дон развел мандибулы в ухмылке и принялся вновь хвалить пирог. Чай. Обстановку. Всё вокруг. Кроме нее самой.
- Рейс был уныл, как написание рапортов для Созиуса, - отозвался он. - Поймали пару контрабандистов, а в остальном просто бесцельно летали по космосу. Ну, как мы обычно и делаем.

Отредактировано Donek Nogatus (8 января, 2015г. 21:41)

[AVA]http://funkyimg.com/i/2qUSr.png[/AVA]- Не, не, - с набитым ртом отмахнулся Дон. - Это не человеческий арбуз. Это дексто-вариант. По крайней мере, мне так продавец сказал. Если обманул, бледный гаденыш, я ему этот арбуз запихну в его саларианский... - Донек замолк, поймав насмешливый взгляд Релы, и, невольно смутившись, повел мандибулами. Нелепо. Нелепо было произносит грубости, когда находишься с ней наедине. Одно дело при всей честной компании, под басистый хохот Бауера отпускать такие замечания, а совсем другое, когда на тебя смотрела Рела Ингус с кружкой чая в руках. И в этой зеленой футболке. Такой тонкой, что под ней угадывалась не только повязка, но и очертания всех ее пластин. Дон сам заметил, что опять разглядывает ее киль, и поспешно глотнул чаю. Стараясь не слишком уж пристально рассматривать Релу. С этим ее рваным гребнем. Она никогда его не стеснялась. Донек невольно фыркнул этой своей мысли - как будто ей было чего стесняться. Ее сломанные гребни завораживали, приковывали взгляд и вызывали навязчивое желание коснуться их. Почему-то вспомнилась та паутина трещин на ее киле, которой она как раз стеснялась, когда-то давно. След пойманной деформации. Первый отпечаток, оставленный на ее теле, который он увидел. Совершенно случайно. Но Дон до сих пор помнил этот рисунок шрамов. И то, как этот вид его потряс. Он ведь так и не сказал ей тогда, что стесняться ей было нечего. Так и не сказал ей, насколько красива она была. И что каждая трещина лишь делала ее еще более... А ведь повязка, наверное, не совсем прикрывает... До чего же ему хотелось притронуться к ее шрамам. К ее пластинам. Провести когтем по карте ее жизни. Но вместо этого он хвалил пирог и попросил себе добавки, крошил на ее постель и капал чаем на покрывало. И старательно не думал о том, каким всё-таки будет ее гребень на ощупь. Такой же, как тогда, когда он был цельным? Или за эти пять лет он изменился? Духи, пять лет прошло. Целая вечность. Целая жизнь. И ведь за всё это время они вели себя строго как коллеги, товарищи, друзья. Тот давний инцидент в спасательной капсуле не обсуждался. И это, наверное, было правильно. Он видел, как она встречалась с другим. Замуж собиралась. И ведь они всей командой собирались скинуться на подарок на свадьбу. А он что? Он ничего. Скинулся бы. Если пришлось бы. Но ведь не пришлось. И несмотря на то, что Рела явно была несчастна, но не мог избавиться от какой-то мерзкой радости, когда узнал, что жених ее погиб. И он ненавидел себя за эту чертову радость. И конечно же ничего не сказал. Это ведь они прекрасно умели - ничего не говорить.
Чай начал остывать. К счастью разговор перешел на безопасные темы. Работа. Всегда проще всего говорить о работе.
- Эти контрабандисты были скучными, - повел Донек мандибулой в легкой усмешке. - Сопротивлялись они из рук вон плохо. Даже корабельные щиты не пробили ни разу. При том что кто-то, не знаю уж, кто, забыл перед отправкой их проверить. Оказывается, они весь рейс работали лишь на семьдесят пять процентов. Но ничего, обошлось.
Донек кивнул в ответ на ее слова о том, что когда сам в рейсе, спокойнее. Хотя вот на этот раз это было не так для него. На этот раз, зная, что Ингус ранена, в рейсе было совсем не спокойнее. Трудно быть спокойным, когда перед глазами мелькает картина терявшей сознание и кровь Релы. И ведь себя винил всё это время. За то, что поздно подоспел. За то, что не понес ее. За то, что не пришиб этих проклятых наемников "Затмения". Как-нибудь, но насмерть. И ведь ничего, кроме дурацких сожалений у него не было. Весь этот слишком долгий рейс. И письма в самом конце его. Он невольно засмотрелся на то, как она наклонилась, ставя кружку на пол. Двигалась она уже вполне нормально, видимо, ничего не болело. И это тоже грело душу не хуже чая. Он всё еще скалился, когда она обернулась и спросила внезапно о жизни после СБЦ.
- А что, разве мы не в мирной жизни? - пожал он плечам. Он никогда не думал о том, чем мог бы заниматься после патрульной службы. Да ему как-то и не хотелось менять уже работу. Его всё устраивало. Платили сносно. Но зато всегда можно было получить что-нибудь дополнительно на стороне. О чем Ингус, конечно, не надо было говорить. Да и работа была в меру нескучная. - Или ты меня планируешь из СБЦ выдворить? - пошутил он и с любопытством посмотрел на Релу: - А что? Неужели из-за какой-то мизерной производственной травмы ты думаешь о том, чтобы уйти на покой?
Он мог себе представить Ингус домашнюю. Да ведь он ее как раз сейчас видел именно такой. И, признаться, она ему нравилась такой. Уютной. Мирной. Быть может, это было бы лучше всего для нее. Быть в безопасности. Но, Богиня, как же ему бы ее не хватало на корабле. Воротило от одной мысли о том, что каждый рейс стал бы таким же как этот последний, без нее.
И тут внезапно оказалось, что она смотрит на него, и у него в руке полупустая кружка остывшего чая, а в ее руке ничего нет, когда она ее поднимает. Будто бы чтобы коснуться его. И мысли все куда-то проваливаются. И дурацкие шутки тоже. И все эти пять лет куда-то исчезают. И вот ему уже кажется, будто бы они вновь в той спасательной капсуле. И что всё остальное ему просто привиделось, приснилось. И на самом деле не прошло и секунды. И нужно удержать этот момент, потому что в нем всё. Аж дыхание захватывает. И он подается вперед, даже не замечая этого. И тут она говорит:
- А что там... воришка тот, со станции 1138? Взяли его в этот раз, или опять скрылся?
И Донека будто бы сковородкой по лобной пластине ударили. Всё вернулось на свои места. И то, о чем они не говорят. И все эти пять лет. И кружка остывшего чая, вдруг ставшая чуть ли не ледяной.
- Ушел опять, засранец, - проговорил он и зачем-то допил ледяной и ставший горьковатым чай. Дигерийский черный полагалось пить только горячим, или теплым на самый худой конец. А вот стоило ему остыть, как он тут же начинал горчить.

[AVA]http://funkyimg.com/i/2qUSr.png[/AVA]Ее руки прожигали ткань ветровки на его плечах. Донек чувствовал каждое прикосновение ее пальцев и когтей. Хотя, скорее всего, ему так просто казалось. От одного ее запаха, от ощущения ее дыхания на лицевых пластин, голова шла кругом. Глаза, смотревшие на него так странно, что сердце глухо стучало в груди. То, как она приоткрыла рот, как кончик синенького языка промелькнул лишь на миг, как обещание... Как... Дон сглотнул, невольно щелкнув мандибулами.
- Что мы все это время делали? Как мы не видели? - проговорила она - совсем рядом, стоило лишь чуть наклонится вперед к ней, сомкнуть это ничтожное расстояние. Расстояние в пять лет. Но Ногатус застыл, как последний идиот сжимая в руке холодную кружку, только смотрел на нее и хотел что-то ответить, что-нибудь, хоть что-нибудь... О том, что он-то всё видел. Но мало ли... Мало ли, что привидится. Мало ли в галактике красивых турианок со сломленным гребнем? Мало. Ни одной больше нет, кроме этой одной. Но что он мог ей сейчас сказать? Что он понятия не имеет, как оказался здесь? Что он вообще-то ничего подобного и в мыслях не имел, когда пять лет тому назад увидел ее впервые? Нет, он помнил, что именно он тогда имел в мыслях - ничего приличного. Рела его привлекла сразу же. Ему нравилось смотреть на нее, ему хотелось касаться ее, ему хотелось обладать ею. Но... Черт, что "но"?! Какое "но", к черному предку, ты опять придумал?! Он ведь не придумывал ничего. Оно, это странное "но" возникло само собой. За эти годы, за всё то время, что они провели рядом. И то, что при первой встречи было столь понятным, ясным и естественным - простое влечение, понятное и легкое - постепенно превратилось в нечто куда более сложное. Товарищество. Дружбу. Ведь это всегда куда важнее, не так ли? Это доверие, которое строится годами. И которое так легко растерять, если... Вот оно, то проклятое "но". То, что заставляло их обеих молчать. И соблюдать дистанции. Или Донеку так казалось, что причина именно в этом. Именно поэтому он молчал, когда видел ее с другими. Пусть где-то в животе и стекалась жидким огнем ревность, которая тихо проедала его изнутри, в то время как он молчал об этом. Именно поэтому он и сам не выкидывал из своей постели других турианок. И сам себе не признавался в том, что иногда видел на их лицах ее глаза. Потому что они были командой. Они были товарищами. Тем, что, если верить экспертам, так ценили в Иерархии.
Она делала его лучше. Рядом с ней он стремился стать лучше. И ему это нравилось, хоть он и не задумывался о том влиянии, которое она на него имела. Но ведь и правда - рядом с ней Дон становился лучше. Чтобы соответствовать ей. Богиня, даже ту мерзкую азари, чертово члена команды, не придушил за столько лет. И всё благодаря ей, Реле, которая теперь смотрела на него своими невообразимо красивыми глазами.
Она резко отстранилась, ее горячие пальцы исчезли, оставив его вновь в холоде. - Я глупая турианка, Дон, так? - И он понял, что опять промолчал слишком долго. Придурок.
- Ага, - зачем-то проговорил он. - Такая же глупая, как и я. - Он сам не понимал, что несет. Слова срывались с языка до того, как он вообще осознавал, что собирается их произнести. Он, не глядя, отставил пустую кружку на кровать. Она опрокинулась и чуть было не скатилась на пол. Но Донек не заметил. Так же как он не заметил, как задел коленом тарелку с остатками пирога. Крошки и ириановая начинка размазались по покрывалу. Он обнял ее. Окунулся в ее неповторимый, такой родной запах. В это ощущение ее близости. Она казалась такой хрупкой и головокружительно угловатой. Он чувствовал под пальцами ее пластины. Ее тепло, и ее аромат, смешанный с лекарствами, пропитавшими повязку. Она пахла домом. Она пахла пирогом. Чаем. Но еще больше она пахла собой. Как в тот самый первый день их знакомства. - На самом деле, нет, ты куда умнее меня, хотя я тот еще идиот, так что... - он всё никак не мог заткнуться. Он всё продолжал нести приглушено какую-то чепуху. Дон не удержался и лизнул ее в лицевую пластину. Да, на вкус она всё еще напоминала печенье. - Так что даже не знаю, что это означает для тебя. - И как всегда было проще нести чушь, чем ляпнуть случайно что-нибудь более значимое. Кажется, он сдавил ее слишком крепко в объятиях, позабыв о том, что Рела вообще-то была ранена и с ней следовало обращаться аккуратно.

[AVA]http://funkyimg.com/i/2qUSr.png[/AVA]Она говорила о страхе. И какая-то глупая бравадная часть его хотела растопырить гребень и уверять Релу в том, что он-то ничего не боится. Никого и ничего. Никогда. Пусть это и было бы враньем. Не боялся бы, не искал бы оправданий эти пять лет. Но сейчас, когда она была рядом, несла какую-то сумбурную, но до нелепости милую чепуху и гладила его по гребню, бояться было разительно невозможно. Незачем. Нечего.
Ведь дыхание Релы коснулось пластин, ее язык ласкал, дразнил и опалял нервные окончания. Ее прикосновения вновь обжигали. Он упивался ее близостью, ее ароматом и теплом. Мысли улетучились, сменившись легкостью в голове и эйфорией, как бывало при кайфе от красного песка. Та же сила, которой наливалось тело. То же кружившее голову возбуждение. Только лучше. Только сильнее. Только чище. И правильнее.
Он старался не давить на ее повязку, старался помнить о ее ранениях. Но жадные руки то и дело слишком уж требовательно сжимали ее бока. Донек невольно заурчал, почувствовав ее язык на своих зубах, и блаженно прищурился.
Она чуть отпрянула, отстранилась, посмотрела на него блестящими ошалевшими глазами и вновь заговорила, чуть хрипловатым голосом, от которого у Дона сердце приятно заныло, а возбуждение волнами хлынула по венам. - Не подарок... Тогда я вообще наказание.
- Подарок, конечно же, ты подарок, - невнятно пробормотал он, наклонившись и лизнув ее под мандибулой, но Рела не замолкала, говорила дальше и явно пыталась что-то ему донести, что-то сказать. Он поднял голову, вглядываясь в ее глаза. Рела что-то старалась до него донести. И за эти годы он уже достаточно хорошо узнал ее, чтобы понять что именно. По крайней мере, частично понять. По крайней мере, подумать, что понял ее. Он видел это во взгляде Релы. Пять лет тому назад, в спасательной капсуле, этого не было. Тогда было проще. Тогда они оба были проще. Тогда им не пришло бы в голову задавать подобные вопросы. Тогда подобные вопросы просто не возникли бы. Но теперь... Дону казалось, что они вернулись назад во времени, что у них появился еще один шанс переиграть все, что произошло, перечеркнуть эти пять лет. Но ведь эти годы были. Всё, что за это время меняло их, всё, что с ними случалось, всё это было.
Донек никогда не задумывался о чем-либо долгосрочном. Он не...
И он замешкался, как последний дурак, как последний трус. Замешкался с ответом на какие-то доли секунды. Поглядел в ее глаза, ожидавшие и почти тревожные. И вместо того, чтобы уверенно усмехнуться и отринуть все ее сомнения, как ему и полагалось, как ему и хотелось, как ему и должно было, он на краткий миг растерялся, испугался и невольно позволил своему страху, тому самому, существование которого он всегда готов был опровергнуть на словах, промелькнуть во взгляде. И по глазам Релы он понял, что она заметила. И это было плохо. Очень-очень плохо. Потому что этот ее чуть изменившийся взгляд ранил до глубины души. И Дон готов был тут же взять все обратно, тут же всё вернуть вспять, тут же выдать именно ту реакцию, которую нужно. Сказать всё, что нужно. И никакой его страх уже не играл значения. Потому что любой страх мерк перед ее глазами и той болью, что они причиняли за какую-то долю секунды.
- Я... - Донек сглотнул, хватая Релу за руки и не давая ей отстраниться, не отпуская ее к чертовому арбузу. Он хватал ее руки, сжимал ее тонкие и такие милые пальцы. Руки, что держали оружие так же ловко, как готовили пироги. Дон не умел говорить о своих чувствах. Да он и не говорил никогда. Обычно его чувства были просты и банальны. Чувство голода, чувство жажды... Обычные физиологические ощущения. Но с Релой всё было иначе. Рела была домом. Пусть даже он и не знал, как сказать ей этого. Пусть даже он и сам не догадывался об этом до сегодняшнего дня. А если и догадывался, то не облачал в слова и осознанные мысли. Ему казалось, что он никогда не захочет чего-либо долгосрочного. Ему казалось, что это страшно. Но куда страшнее долгосрочно потерять ее. Это-то он понял еще тогда, когда она лежала в крови и теряя сознание на носилках. Но и тогда он не осознал до конца что именно это значило. Потому что он дурак. И как дурак ему никак не выговорить теперь то, что он, наконец-то, понял.
- Давай поженимся, - сказал он вместо того, чтобы что-либо пояснить. Да и как еще объяснить?