Недаром повадка ведроголового показалась Массани знакомой, да и рост его. Вот только имени кварианца он, хоть убей, не помнил – какой-то нар-вам-хрен-знает-как-его-там, потому Заид лишь кивком ограничился, когда крупный не по стандартам ведроголовый с ним поравнялся, и застрекотал с характерным акцентом. Как жизнь ишь ты.
- Да помаленьку, - уклончиво отозвался Массани. – Новерию-то помню, да. А вот как тебя кличут, парень, запамятовал. Уж извиняй.
Дыра – не дыра, а сам-то кварианец тоже здесь оказался. За каким-то лядом – неужто неплохо приплачивает Гивенс этот сраный, с опёздольских откатов, тем, кого нанимает? Чудеса, мать их, - тем временем готовой стрелять на поражение зондеркомандой они загрузились в челнок. Один из ребят Краудера, хмурый, будто разорившийся волус, Корбин, сосредоточенный Криос, кажущийся взволнованным голова-ведро, и эта… барышня. С лицом как у двигателя челнока – хотя не, тот сейчас вторил матюкам пилота покашливаниями и хриплым чертыханием. А мордашка девчонки в выразительности уступила бы даже кирпичу. И плевать, в сущности. Странно только, что она даже не пыталась отсвечивать в обсуждении всех этих дьявольски интересных дел.
Матюками ли пилота, или его несомненно наличествующим, уж насколько Массани мог судить, мастерством – но добрались. Городок проносился под ними замшелой стариной вековой давности. Попадались и стилизованные под гребаный Дикий Запад постройки, от нарочитой атмосферности которых уже скула сводило, и немилосердно тянуло зевать. Или блевать.
Голова-ведро рванулся в авангарде, распугав народ перед офисом. Дверь выбил неплохим ударом трехпалой ноги – Заид оценил и правильно приложенную силу, и летящие во все стороны щепки, да и в общем и целом, эффектность приема. Которая малость смазана оказалась проповедью невесть откуда вылезшего сопляка.
Штурмовуха прям сама собой дернулась – старикан «Защитник» повел дулом, точно Джесси, готовый влепить сосунку очередь из трех выстрелов. Ишь ты бля. День отцов и детей, буквально - вначале двинутый гидроцефал Краудер, теперь этот. Святоша, черти б его драли, - ничего, кроме глубочайшего презрения, и желания сплюнуть, он не испытывал. Как пить дать, брешет сосунок, что не пристрелил папашку. Грехи отцов, бля. Еще немного подобной напыщенное религиозной ереси-самобичевания, и доброе сердце Заида Массани не выдержит. Устроит пареньку отпущение грехов под молитву штурмовой винтовки.
- Никакого «найду», - надо же. Проблеск наличия мозгов. Щенок дотумкал, что стоящие перед ним не проповеди сюда явились. – Сейчас. Здесь же. Гони кредиты, - скидок на возраст доброе сердце Заида Массани не предоставляло. На глупость – тоже.
Парень повиновался. Инструметроны пиликнули.
- Ну, на выпивку после задания хватит, - хмыкнул Заид, покидая кабинет покойного ныне маршала.

Да твою ж мать! Второй раз гробят того, кому счет выставлять полагается. Что за фигня?! Автоматически вновь засветившись биотическим ореолом, Корбин всё-таки слегка опешил, растерянно нахмурился, растеряв большую часть своего боевого настроя и глядя на парнишку, кинувшего на деревянный пол пистолет, как на редкостную дикивину. Хотя ничего диковинного в малолетних засранцах, что пристреливают собственных отцов, конечно же, не было. Мир был полон таких уродов. Прогнил этот сраный мир, вот в чем всё дело. Всякие мелкие отбросы с катушек слетают и своих батьков прибивают, а потом с вот такими безумными глазищами какой-то бред лепечут о грехах отцов и прочим дерьме. Демагоги чертовы. Корбин сплюнул желчную слюну, не успев даже подивиться, откуда она взялась во рту, пересохшем от грызшей глотку жажды. Чертов Джошуа Гивенс, сынок маршала, которого Джонас живьем так ни разу и не повидал, сверкал влажными и чокнутыми глазками, брызгал слюной и нес что-то до тошноты отдававшее религиозным дебилизмом. Эти все его "до седьмого колена" и кресты явно намекали на то, что он с минуты на минуту начнет цитировать священное писание.

Корбин нахмурился еще сильнее, до боли стиснув зубы. Внезапно перед глазами встало отрешенное, совершенно чужое и обезображенное безумием лицо матери. То, как она отчаянно, с силой сжимает в руках четки, перебирая их, в такт словам молитвы, что она бормочет всё громче и громче. Невнятно, но со всей душой. Вот она поворачивает голову к нему, в широко распахнутых глазах на миг вспыхивает такая ненависть, что Джонас невольно отшатывается. И визг матери звенит в ушах. Она частенько орала о том, что дьявол вселился в него за ее грехи. За грехи его матери и отца его. Но это почему-то никогда не считалось смягчающим обстоятельством. Скорее наоборот...

Корбин тряхнул  зашумевшей головой и ругнулся сквозь зубы. Паршивые воспоминания. Какого черта они вообще сейчас вернулись?! Вс из-за этого придурка, что своего отца прибил. Джонас раздраженно фыркнул. Он был слишком трезвым для этого дерьма. Слишком трезвым, слишком усталым, слишком голодным и, черт возьми, ему так еще никто не заплатил за всю эту долбаную свистопляску. Столько, мать их, нервов, столько крови попортили в этом их гребаном городишке, а денег он так и не увидел. Злость пульсировала в болевшей голове. Чертов Гивенс младший даже не подозревал, сволочь, насколько близок он был сейчас к тому, чтобы воссоединиться со своим папашей в Царствии Небесном. Или куда он там ожидал попасть, религиозный дегенерат. Хотелось хорошенько приложить засранца башкой об стену. Или об пол. Или об стол. Без разницы обо что, главное, чтобы посильнее, чтобы череп треснул и вся дурь вытекла вместе с куриными мозгами.

Но потом засранец заявил, что расплатиться за своего мертвого батю и в конце этого гребаного туннеля забрезжил свет надежды. - Лишь бы гаденыша не пристрелили прежде, чем он расплачется. А то, черт, мода такая пошла. - хмыкнул про себя Джонас, неприязненно глядя на молокососа. Желание раздробить ему башку никуда не делось, но желание получить свои кредиты было куда сильнее.

Видимо, Массани разделял это его желание, так как его "Сейчас. Здесь же. Гони кредиты" прозвучало точно так, как Корбин себя чувствовал - безапелляционно и на волосок от смертоубийства. Джонас оскалился. Биотика заискрилась громче. Кредиты, как оно частенько бывало в подобных случаях, нашлись моментально. Инструментрон Корбина деликатно пикнул, оповещая об изменении на счету. Значительная часть этой суммы, конечно же, пойдет в казну "Затмения", но Джонас к этому уже привык. Да и на выпивку - тут ветеран вновь был прав - хватало.

- Черт, да наконец-то! - в сердцах бросил Корбин, не глядя ни на мальца, покосившегося на него как будто бы он только что не просто четрыхнулся, а одним словом дьявола призвал из пучины Ада, ни на остальных наемников, ни на труп маршала, до которого ему было дела не больше, чем до всего остального этого Дикого Запада. Выпить хотелось до чертиков. И хоть рассудок и был явно против, справедливо полагая, что если Джонас сейчас найдет спиртное, то дело примет совсем уж скверный оборот, самому Корбину было совершенно наплевать на все доводы рассудка.

Не оглядываясь, он широкими шагами, гремя бронированными ботинками по доскам пола, покинул дом маршала и, щурясь на солнце, оглядел пыльную улицу. Так где тут эта гребаная рюмочная?