Каждое место обладает каким-то особым специфическим запахом, характерным только для него. Этот запах как метка, фирменная печать, которая остается на всем: на людях и вещах, не зависимо от их собственного аромата. Метка мешается с другими запахами, но всегда оставляет свою крупинку индивидуальности. Одна огромная индивидуальность над другими индивидуальностями.
"Омега".
Конечно, странно говорить нечто подобное, находясь на станции, которая является не чем иным, как одной большой помойкой, но даже у мусора свой собственный запах. Единый, резкий и насыщенный.
У "Загробной жизни" тоже такой запах - резкий, долгий, пробирающий до костей, заставляющий оглядываться на проходящих мимо существ, ожидая чего угодно. Он опутывает с ног до головы, стоит только приблизиться к зданию и ухватить взглядом кромку большой неоновой вывески.
Мартин не любит этот запах, это заведение, этот неон.
Биотик по обыкновению запасался спиртным в совсем непримечательных заведениях, в самых огромных трущобах станции, и его пути редко пересекались с этим местом, пропитанным насыщенным ядовитым неоном. Огромное количество людей, батарианец-расист за стойкой нижнего бара, подозрительные, глумливые псы Арии - все это отталкивало от себя, даже не смотря на то, что в тех барах, где Сорбо бывал, подавали сущие помои.
В этой суматохе невозможно следить за голубоватыми тенями на стенах и потолке - взгляд невольно цепляется на все, что встречает на своем пути, а тени не ждут.
Но найти цель было куда важнее собственного комфорта.
Биотик вплотную подошел к стойке бара, и облокотился о неё, встав спиной к бармену.
Заказчик не дал ничего, кроме звучного, привычного человеческого имени: Натали Свон. Цена за её голову была не маленькой, но и причина заказа совсем не такой прозрачной. Скорее всего здесь не было большого подтекста в виде каких-то политических распри или межрасовых войн, даже не смотря на то, что заказчиком был батарианец.
-Ты будешь что-нибудь брать или нет? - агрессивный порыв бармена-батарианца вырвал Мартина из собственных размышлений.
Биотик повернулся лицом к стойке, медленно склонил голову на бок, рассматривая враждебно настроенного собеседника.
Как бы Сорбо тепло не относился к инопланетным расам, к  батарианцам было особое отношение. Возможно, оно влилось к нему с молоком матери, которая тоже не особенно лестно отзывалась об этой расе, говоря, что они похожи на "безрогих демонов".  У Мартина было немного другое мнение, но суть сводилась к этому.
У демонов нет души.
Было что-то такое отталкивающее в этой расе, без особо ярких исключений. Да, у них были политики, были военные, врачи и историки, художники, певцы и скульпторы. Но никогда во всей этой деятельности не чувствовалось той ярой одухотворенности, которая присутствует в деятельности других рас. Не было искры, которая могла бы попасться на глаза и разжечь глубоко внутри огромный огонь. Не было ничего, чем можно было бы истинно восхищаться.
-Нет. Спасибо. - Мартин отошел медленно, уже давно не глядя на утробно рычащего, как оскорбленная собака бармена и двинулся куда-то вправо, среди танцующей толпы.
Судя по имени, описанию и дислокации цели, Сорбо искал здесь женщину, представительницу Альянса. Все было бы просто, если бы человек не знал, что Альянс никогда не появляется на Омеге, как Альянс.
Здесь было много женщин. Много красивых женщин. Много одиноко стоящих женщин.
Мартин остановился и запрокинул голову, глядя в отдающий темно-бордовым  цветом, от жесткого освещения, потолок и вгляделся в собственное отражение с кровавыми пятнами на выходной рубашке. Глаза были белесыми, губы искривленными в неестественной улыбке, а половина тела, растекающегося черной жижей, находилось в тени.
Куда будет стремиться тот, кто знает, что здесь ему не рады?
Сорбо с трудом оторвал взгляд от галлюцинации и снова уставился в толпу, не стремясь захватить весь бар.
Где. Ему. Искать?
На правую щеку упало несколько капель черной смолы, и Сорбо инстинктивно повернул голову в правую сторону.
Этот инстинкт самосохранения "всегда оставайся в тени, если не хочешь, чтобы тебя заметили". Это свойство для всех и каждого, оно не различается по полу, психике или расе. Тот, кто сидит в тени - что-то скрывает. Или хочет скрыть. Особенно неосознанно.
Мартин медленно направился в сторону самого темного угла бара, где за столиком сидела одинокая, явно человеческая фигура.
Убийство представителя Альянса, если он не двойной агент, всегда сопровождается какими-то сугубо личными мотивами, в которые Сорбо предпочитал не лезть, какую бы цену не предложили. Но Скрул, даже если это не настоящее имя заказчика, был настойчив. Даже, несмотря на то, что поручал биотику избавиться от женщины.
Сорбо приблизился максимально близко, зацепился пальцами за кромку стола и плавно сел, направляя свой взгляд куда угодно, но не собеседника.
-Вас хотят убить. Почему?
Прямые вопросы требовали прямых ответов.

Иногда быть больным чем-то совсем неизлечимым оказывается очень даже полезным. Мартин, даже несмотря на то, что он когда-то был вполне себе адекватным человеком, сейчас с каким-то извращенным удовольствием отмечал преимущества собственного безумия.

Он мог вгонять многих гуманоидов в крайнюю степень ужаса. Это был плюс.

Реакции ужаса гуманоидов не всегда сопровождались ступором. Это был минус.

Но в этот раз, ему, кажется, повезло.

Биотик выпрямил собственную спину и положил руки на колени, смотря куда-то в ритмично двигающуюся толпу. Собственная фигура, наполовину расплавившаяся смоляной жижей, бессовестно разглядывала белесыми глазами окружающее её пространство, а Мартин мог лишь с некоторым чувством недоумения наблюдать за собственной галлюцинацией, при этом поддерживая разговор с мгновенно напрягшимся солдатом Альянса.

- Говоря  человеку такое, рискуешь словить пулю.

Сорбо не мог почувствовать напряжение девушки напротив него, в силу специфики своего медленно расщепляющегося сознания, но на каком-то инстинктивном уровне подсказывал себе, что сейчас происходит и какое воздействие он оказал на свою цель. Хорошо бы подошло сравнение про старого человека, который очень долго не играл на любимом музыкальном инструменте, но как только сел за него - невольно наиграл несколько знакомых мелодий. Что-то вроде профессиональной или скорее механической памяти.

Любой другой, наверное, все-таки пустил пулю в лоб Мартину и немедленно скрылся, и биотик конечно же понял это только сейчас, когда внутри звонко хрустнула подсказка об эмоциональном состоянии цели перед ним. На которую он, кстати так и не соизволил посмотреть...это тоже давало тот еще эффект.

Выдержке и безбашенности Натали Свон можно было только позавидовать.

- С кем имею честь, и кто тебя нанял?

Копия Мартина медленно плыла по залу, оставляя за собой черный след и застрявшие в горле слова. Сорбо пришлось выдержать небольшую паузу, прежде чем произнести то, что он хотел сказать.

-Я не работаю без подробной информации. - взгляд все еще был зафиксирован где-то в толпе, но галлюцинация исчезла.
Да, он не работал без подробной информации о своих целях. Никогда не работал, потому что отсутствие информации не давало ему погрузиться в маленькие детали, что делало всю работу абсолютно безрезультатной. Латентные признаки, шурупы и гайки в конструкции всей истории были самыми интересными вещицами на свете, по сравнению с полноценными картинами описанных ситуаций.

Конечно, была и другая сторона, по которой Мартин был всего лишь человеком, преисполненным первобытного любопытства и преувеличенной чести. Он старался делать правильные вещи, основываясь на каких-то эфемерных законах биологии, физики, химии и, как бы это странно не звучало - истории.

Именно поэтому он и пришел сюда, в ненавистный до лицевых судорог бар.

-Заказ сделал батарианец. Псевдоним. Круглая сумма денег. Ничего, кроме имени и принадлежности к Альянсу. Почему?
Большую часть Мартина, абсолютно не волновала вся история возможной причины заказа, и ему бы хватило сухой фразы "Потому что я кого-то убила", которая была бы самой вероятной, но все еще не расщепленное до конца сознание подстегивало живущее где-то на дне живота любопытство.

По версии любопытства все могло быть куда менее сухо, и звучало бы примерно так: "О боже, это тот парень, которого я обозвала костяной мордой в детстве!" или "Я отобрала у него конфету. И она была не вкусной!". Проще говоря: все могло быть куда прозаичней.

Мартин Сорбо весьма противоречиво относился ко лжи. Как к своей собственной лжи, так и ко лжи других существ. Он сам не знал точно, чем это было вызвано - воспитанием или течением времени, но восприятие и отношение ко лжи стало, мягко выражаясь, специфичным.
Ему абсолютно не нравились те, кто лжет. С самого детства лжецы приравнивались к неким отбросам общества. Мартин просто не понимал, зачем нужно лгать.
При этом "недоговаривать" не означало в понимании Мартина "лгать", и те, кто не раскрывал информацию до конца, как тот же самый заказчик - оставались вполне себе нормальными ребятами в глазах Сорбо, и не теряли ни грамма своей, как они думали, таинственной репутации.
- А что мне мешает тебе соврать? Ну, скажем, наплести тебе слезливую историю про злых батарианцев ненавидящих людей, таких как я - тем более.
Девушка старательно пыталась установить зрительный контакт с Сорбо, всем своим видом выражая "полную невозмутимость с нотками агрессии".
Это тоже можно было в какой-то мере назвать ложью.
Скрывать своё истинное состояние за масками вошло в привычку человечества очень много веков назад. Своеобразная форма лжи, предназначенная для сокрытия своих истинных чувств и ценностей, дабы произвести впечатление на других людей. Мартину было искренне жаль тех, кто носил подобные маски, но и ему было чему завидовать: те, кто носил маски невозмутимости, холодности или безумия могли с легкостью снять их, а вот Сорбо не мог. Как снять маску, когда эта маска вросла в твое лицо?
- Даю тебе возможность остаться в живых и быть прощенным мной.
Биотик скосил взгляд немного вправо - среди танцующих фигур мелькнули знакомые ветви оленьих рогов.
Сорбо упорно игнорировал попытки Натали разговорить или как-то повлиять на него. Внутри Мартина не было ничего, за что можно было бы зацепиться, ни страха, ни сомнений, ни озадаченности, лишь тяжелое в своем роде любопытство.  Запугивание, психологические игры и напряжение казались совершенно глупыми и неоправданными действиями со стороны Свон.
В конце концов, Мартин пришел сюда, чтобы узнать то, чего его лишили - информацию. Чтобы сделать определенные выводы, и ему было совсем не важно, какие.
История с плохими батарианцами была, на самом деле не новой, и не такой уж и смазливой. Мартин мог скользить тенью среди информационных потоков, благодаря навыкам взлома, и через него порой протекали кое-какие сообщения о бесконечном расизме со стороны четырехглазых инопланетян, и даже если бы Натали сходу наплела ему что-то из этого, то он, возможно, с этого же ходу поверил бы и скрылся. Но девушка взяла и все усложнила, и с каждым своим новым предложением делала это все более профессионально.
- Приведешь меня к этой твари, и деньги будут твоими, и врагом моим ты не будешь.
Ветвистые оленьи рога показались снова, уже ближе, и через несколько крохотных секунд вся фигура огромного зверя показалась перед Сорбо. Олень был все тем же что и всегда, и смотрел на него разными глазами с пугающим спокойствием, но Мартин не испытывал какого-то постороннего чувства по этому поводу. А вот по поводу мисс Свон он ярко испытал такое чувство, как разочарование.
Олень медленно прошелся мимо столика и остановился прямо за спиной Натали.
Мартин, разумеется, повернул голову следом и теперь  смотрел на девушку. Он мог поклясться, что в её глазах отражался лед, противоречиво помноженный на искрящийся от напряжения электрический провод. Вкупе с невозможной улыбкой это вызвало яркий приступ раздражения.
Олень медленно склонил морду к темной макушке девушки и  выдохнул струю воздуха с паром, от чего волосы на её голове едва заметно шевельнулись.
Мартин "улыбнулся": краюшки рта медленно дернулись вверх, глаза сощурились, из-под сухих губ показался ровный ряд зубов.  Он так и не произнес и слова, но выражение его маски уже сказало все за него.

Шум  музыки небывало сильно давил на барабанные перепонки, что подстегивало нервную систему Мартина выдать свою особенную слабость на глаза, и руки биотика затряслись в легком треморе. Моментально сцепленные в замок, они дергались из стороны в сторону, легко покачивая получившуюся фигуру из сплетения пальцев.

В дополнение к этому, из оленьего горла послышался удушающе громкий вопль, похожий на скрежет миллиона мелких механизмов, одновременно вышедших из строя.  Огромное животное просто вытянуло вперед массивную шею и взревело, заставив Сорбо на мгновение зажмуриться, настолько сильно, что галлюцинация моментально исчезла, оставив после себя почти физическую боль где-то в области груди.

Выслушав Натали, биотик получил более чем удовлетворение, помноженное еще и на облегчение от прекратившегося резкого звука, на фоне которого музыка казалась легким шепотом. Возможно, это был "подарок" подсознания, для облегчения едва понятных самому Мартину физических и ментальных страданий.

-Да. Это всё, что я хотел знать. - Сорбо опустил взгляд вниз, на мгновение замерев, но потом поднял его снова и лицо его стало все той же непроницаемой маской безразличия, и на дне голубых глаз плескалось лишь стекло, так сильно похожее на лед.

Любопытство было удовлетворенно вдвойне, но не благодаря рассказу, а скорее все же сложившейся ситуации, от которой пахло непониманием.  Как бы там ни было - отпускать собеседницу Сорбо уже принципиально не хотел, неожиданно ощутив на себе лишний груз ответственности за предстоящий выбор.

Конечно же он уже не собирался трогать её, не смотря на круглую сумму и простую байку о Торфане. Все знали историю, связанную с Торфаном, и конфликт между батарианцами и людьми был красиво и кроваво описан в большинстве исторических справок. С другой стороны, от мисс Свон разило далеко не личной неприязнью к батарианцу-заказчику, и скорее чисто расистским настроем по отношению к любым иным этой галактики.

Да, Мартин называл ксеносов иными просто потому, что никогда не был расистом. Ему и не нужно было - выросший среди азари и людей одновременно, он воспринимал любую другую расу точно так же как и первую, которую увидел в своей жизни: как живых существ, пусть и отличающихся от его сородичей. Но у них всех тоже была "душа".

-Вы испытываете к батарианцам особенно отрицательные эмоции?

Возможно, Мартин немного не правильно выразился, но имел ввиду именно это. Было бы проще добавить ко всему этому "почему", и был бы прямой вопрос личного характера, даже намного более глубокий и интимный, чем "почему вас хотят убить?".