- Мне всё равно, что произошло тогда. Абсолютно всё равно. Я знаю, что это было неправильно, и ничто не убедит меня в обратном, но неправильно также и то, что я посчитала это неправильным. Я сделала то, чего не следовало делать и лишилась всего. Впрочем, сейчас это даже хорошо. Иными словами, я могу посвятить себе всё то время, что у меня есть.
Никс не хотелось находиться на этом корабле больше ни секунды своей жизни, но она всё ещё была здесь. Вообще, бразды правления она некоторое время назад отдала Прии, а всё остальное турианку не волновало вообще. Сколько времени прошло после того происшествия, её тоже не интересовало. Может быть, пара недель, может быть, месяц. Состояние не улучшалось и просвета тоже не предвиделось. Турианка знала, что рано или поздно ей это надоест. И так или иначе, но придётся возвращаться к работе и активной деятельности, но было одно маленькое, однако очень важное "но" - не хотелось. Именно по этой причине Никс и отказалась заведовать всеми делами команды - в таком состоянии она бы скорее убила себя вместе с кораблём о ближайший научный центр, просто пойдя на столкновение. Это обычно довольно сложно, когда Зи цепляется всеми щупальцами и что-то там пытается говорить, но вполне возможно. Никс не сделала этого, потому что беспокоилась о сестре. И вместе с этим, проклинала себя, потому что у неё ещё оставались в жизни те, кто ей небезразличен. Тинк была одной из таких, и Никс считала такие перепады настроения своими слабостями. По сути, это и были слабости, которых она так старалась избегать в обычной жизни, а теперь вот, казалось, нисколько не стыдилась такого состояния.
Бытует мнение, что алкоголь здорово помогает справиться с такими бедами. Возможно, это действительно так, и на время получается отвлечься. Но явно не для тех, кто пропускает стакан-другой просто так, время от времени. Никс пила всё больше и больше, социально опускаясь всё ниже и ниже. Конечно, хотелось что-то изменить, но Никс давно оставила эти попытки - волнуясь за неё, турианку не собирались выпускать с корабля. То есть, изощрённая такая версия ареста. Невозможность погулять по Омеге очень злила Никс, поэтому та добивала запасы спиртного и становилась день ото дня раздражённее. И злее. Никс не знала, в курсе ли остальные насчёт тех разбирательств, после которых Никс, скажем так, выглядела не очень привлекательно, но и это было не так важно. То, что случилось что-то серьёзное, многие могли догадываться. Да, пожалуй, Сэлли знала об этом. Никс не видела, чтобы та обсуждала что-то с Аери, значит виноватой все признали её.
А Никс просто чахла, уверенная в том, что её счастью просто помешали. Она часто сидела на обзорной палубе, глядя на космос, чем занималась и сейчас. Можно было подолгу думать о том, что тогда произошло. Никс помнила всё до мельчайших деталей и день за днём разбирала ситуации, как могла тогда поступить, но не поступила. Она уже думала над тем, что было бы, начни она извиняться или, например, сразу сказав Аери правду. И почему-то такие варианты не казались ей хорошими, а были просто отсрочкой для такого же серьёзного разбирательства. Пожалуй, нельзя было сказать, что Никс сейчас в обиде на Аери или Касуми - они обе поступили так, как стоило поступить. Никс молчала, потому что считала, что теперь недостойна с ними говорить. Она не собиралась держать Аери, если та вдруг заявит об уходе. Но если вдруг что-то поменяется в лучшую сторону, Никс тоже не была готова всё забыть, поскольку... поскольку, помимо всего прочего, она увидела Аери с той самой неприглядной стороны, которую не могла просто так отбросить в сторону. Та никогда не ревновала так едко и коварно, как в последний раз. Быть может, чувствовала, что раньше всё было не так серьёзно? Впрочем, какая разница...
Рядом с турианкой находилось множество пустых бутылок - на обзорную площадку, как и в каюту Никс, никто не заходил. В крайнем случае, с ней связывались по интеркому, когда нужно было что-то уточнить, но не более того. То ли всех отталкивал её тон, то ли остальные решили проникнуться её положением и лишний раз не тревожить - это было неважно. Важно было то, что Никс, какое-то время перетерпев всё это в одиночестве, теперь упивалась им. И, естественно, думала, как можно сбежать. Да, как сбежать капитану с собственного корабля. Верх идиотизма.
Ей также хотелось думать о том, что у Касуми всё хорошо и что этот случай не станет для японки роковым. Что после этого она сможет верить тем, кого называет друзьями. Что больше в её жизни не будет ситуаций, которые будут напоминать ей эту. Никс очень надеялась, что хотя бы она выйдет из этой истории сухой.
Устав смотреть на звёзды, Никс не без труда поднялась и машинально пнув по пути из каюты парочку бутылок, отправилась к себе. Так и проходили похожие друг на друга дни. Время суток не имело значения, режим не имел значения. Даже вызовы от Совета и Арии не имели значения. Это всё могло очень плохо закончиться, но Никс была расстаться с должностью, считая, что недостаточно расплатилась за свою ошибку. Может быть, не до такой степени, чтобы помирать, то вот потерять всё она была готова. Если такова цена жертвы, это нисколько не пугало турианку - она начала с нуля и она знала, каково это. И была готова заплатить за свои ошибки, чтобы потом пройти этот путь заново.
Неудивительно, что по пути ей никто не встретился. Никс обычно сталкивалась с Ноханной или Сэлли, но сегодня всё было не так. И, хмыкнув, она отправилась к себе. Заняться на корабле было нечем, и это Никс поняла ещё в первый же день своего ареста. Кроме как поговорить с экипажем, с которым Никс не говорила, других занятий не было. Инструментрон был перерыт не единожды, а тот самый номер, на который турианка собиралась отправить короткое "прости", так и вовсе заучен наизусть. Тем не менее, Никс ничего этого не сделала. Вообще ничего. И сейчас ей хотелось либо хорошего пинка от Совета, либо побольше седативных. Ну, или просто снотворного, которое никогда не было лишним. Быть может, Совет был уже в курсе каких-то проблем (естественно, без указания, что это за проблемы) Канарис, поэтому  и не беспокоил её, однако Никс знала, почему. Знала, что если бы ей предложили что-то заведомо невыполнимое и опасное, она бы тут же согласилась. Пошла бы на любую крайность и на крайне фатальное задание.
Забавно, но при всём этом паршивом настроении турианка не лежала на кровати мордой в подушку, а больше размышляла о произошедшем. Даже не то, чтобы искала слова, дабы оправдаться, а оценивала ситуацию так, как совершенно посторонний наблюдатель. Или как пострадавшая. Наверное, потому что когда оценивала ситуацию, будучи собой, ей только хотелось обвинить себя лишний раз. А Никс и так уже была слишком противна себе. Пожалуй, этот случай, вероятно, и был таким, который мог что-то изменить, но теперь у Никс не было, к чему стремиться. Ей, напротив, хотелось гулять и не появляться рядом с теми, кто её знает. В этом плане арест делал ей только хуже. Возможно, именно сегодня стоило молча сбежать. Или в ближайшее время, чуть только Анубис где-нибудь остановится. Никс поняла это, когда осознала, что никто не пойдёт против неё, чтобы удержать. Поэтому либо она сбежит, либо отхватит биотикой по первое число и, может быть, успокоится наконец. Тоже ведь хороший вариант.

А поскольку сегодня был именно тот день, когда Никс соизволила покинуть свою каюту и даже снова подумать о том, как ей всё это надоело, а не о том, о чём она думала обычно, то сбежать можно было и сегодня. Учитывая то, что как минимум Зи бы узнал об этом, побегом это нельзя было назвать, а вот оставлением поста на какое-то время - очень может быть. Никс решила, что пары дней на то, чтобы развеяться, большинство времени проводя в каком-нибудь баре, а остальное - в пьяном угаре, ей вполне хватит. Иначе она систематично продолжит сходить с ума в четырёх стенах. Да, серьёзных разговоров и перед этим, и после этого было не избежать, однако был всё же один плюс даже в них - сейчас можно было сказать обо всём и Френу, и Сэлли, и даже Иветт, которой Никс и так всегда говорила всё, как есть, если дело касалось каких-то там нелестных ответов и грубостей, но сейчас был лишний шанс просто побыть собой. Но, как это обычно и выходит, никого не было поблизости. Никого не попалось по пути обратно, в каюту, а уже там Никс взяла один лишь только пистолет, проверила, сколько у неё на счету, и где находятся документы, которые, в случае отсутствия капитана или её возможной скорой кончины, пригодятся Прии. Никс всё ещё пыталась удержаться, сказать себе, что идея с кораблём и командой принадлежит ей, а не кому-то ещё, но с каждым днём видела в этом всё меньше своего. То есть, команда казалась ей самыми разными живыми существами, которые были рядом только потому, что были обязаны ей. Жизнью, либо чем-то ещё, но Никс словно бы принуждала их быть рядом. Что они сами чувствовали это давление, и поэтому не могли уйти, не могли оставить то, чем им вряд ли хотелось бы заниматься, но приходилось, пока они составляют часть команды. А корабль, как и всё остальное, принадлежало Арии. Никс стала чувствовать себя облачённой в какие-то доспехи, которые и составляло то, что не принадлежит ей. Она обрастала этим, а на самом деле была обычной преступницей, занимающейся не те, чем надо заниматься. Лет десять назад Никс точно могла сказать, как поступила бы - она бы просто ушла. Скрылась. От Совета, Арии, от деятельности Спектра. Ото всего, с чем ей в тягость жить.
Анубис находился на Омеге - как раз в том месте, где было бы уйти лучше всего. Никс считала, что всё равно, несмотря на эти мысли, не сможет просто взять и уйти. Сейчас у неё была сестра, которая, несмотря на свою самостоятельность, всё равно оставалась сестрой. Никс не скрывала, что Ведьма определённым образом ограничивает её свободу, но это были приятные обязательства. Конечно, они должны были быть. Посреди всей этой рутины и тягомотины.
Увидев Аери возле выхода, Никс не знала, стоит ли начинать говорить вообще. Она полагала, что всё, что можно было сказать, обе сказали ещё в том баре. По крайней мере, Никс уж точно не стала бы ничего добавлять, чтобы снова не вспоминать тот день. Можно было винить себя в некоторых особенностях характера, но что более очевидно (и Никс упрямо придерживалась этого варианта), можно было назвать проблемы Аери её крестом. Тем, что она тащит по жизни и то, с чем не может разобраться. Конечно же, у всех были такие проблемы, но в отличии от других, которые могут задвинуть это всё в дальний угол, закрыть в увесистом сундуке, Аери не смогла этого сделать. Проблемы отравляли ей жизнь, и, быть может, Никс не была тому виной. Турианка не знала, что под конец жизни происходит с азари - быть может, все они так или иначе сходят с ума? Впрочем, ответ мог быть и более прост - после того случая на корабле, который Никс с Аери так и не уничтожили, всё очень изменилось. И, вероятно, как раз это и отравляло жизнь матриарха и по сей день.
Никс молча взяла у Аери бутылку, сделала пару глотков, пытаясь залить алкоголем все эти "ты точно решила?" и прочие глупые вопросы, которые были бы заданы просто для того, чтобы скрасить молчание. Оно сейчас и правда напрягало. Никс обязательно бы что-то сказала, не будь здесь этого спасательного круга в лице бутылки, потому что она чувствовала, как значительная часть её жизни оставляет её. В конце концов, она считала Аери своей во всех смыслах. Быть может, и в том смысле, который больше подходит, скажем, матери и дочери, которая теперь вдруг отправляется во взрослую жизнь.
Никс нервно дёрнула мандибулами, когда вспомнила о том, что теперь, по-видимому, защита от Цитадельских законов, не будет действовать на Нагато, которую именно там приговорили к... интересно, это можно было с лёгкостью назвать подпиской о невыезде?
А вообще, стоило ещё раз удивить бабушку Нагато, не стоя сейчас столько времени перед выходом, а показывая пример и первой покидая корабль. Да, наверное это сейчас было слишком многозначительно для Аери, которая, может и понимала, зачем и насколько уходит Никс, но наверняка не видела в этом необходимости, если на корабле не будет её самой. Ну, выходит, необходимость всё же была.
Канарис с удивлением отметила, что у неё нет злобы или неприязни по отношению к Аери, просто что-то внутри, до сих пор слаженно работающее, вдруг остановилось. Тем не менее, прошлое было очень сильным средством, которое заставляло вспомнить все действия, слова и поступки. Или хотя бы их часть. Выбросив добитую бутылку, Никс осторожно взяла руки Аери в свои.
- Что бы ты ни решила, будь осторожна.

- Раньше ты так не думала, - тихо ответила Никс - Просто не искала повод для того, чтобы всё вдруг оборвать. И ты знаешь, что я говорю не о нас. Ты всегда знала, что именно я хочу тебе сказать; сейчас такой момент, который нельзя называть исключением.
Когда Никс ещё злилась, она думала, что это будет просто. И тогда, в том злополучном баре, Аери показалась ей совсем другой. И если бы воспоминания не были такими живыми, такими яркими и ещё не отображались где-то в глубине сознания до мельчайших подробностей, Никс бы скорее всего забыла об этом, считая, что Аери просто очередной раз вспылила. Но в то же время, турианка одним своим поступком причина боль двум близким, которых не хотела вычёркивать из своей жизни, а сейчас это был просто выбор. Касуми ушла сама - ни брошенного напоследок слова, ни сообщения потом. Аери же прямо говорила, что и как будет делать. И почему-то сейчас её слова звучали как необдуманное решение, которому она последует. Мысли о суициде раньше не посещали её, но сейчас...
Никс не могла ни от чего отказаться. Не могла сейчас пресечь то, что задумала Аери. Пусть это уже не имело значения, пусть было просто прощальными слова, но Никс не отказалась. Просто не могла отказаться, чтобы посмотреть. И знала, что как минимум ближайшую неделю настроение у неё будет самое что ни на есть препаршивейшее.
- Это тот самый день, - про себя думала Никс, не в силах оторваться от воспоминаний Аери. - Тот самый момент, когда она вдруг изменилась. Ты не говорила мне об этом, Аери. А я не спрашивала; семейные проблемы слишком тяжёлые для того, чтобы переносить их куда бы то ни было. Не играет роли, тащишь ты эти камни одна или делишь с кем-то своё бремя. Я знаю, почему ты не рассказала всё об этом. Я бы тоже не стала рассказывать. Но знаешь, с другой стороны... Я ведь только и делала, что находилась в неведении, решая твои проблемы. Раз за разом ты придумывала какие-то причины для этого, хотя могла рассказать всё так, как есть. Если ты думала, что я буду лезть к тебе с вопросами о дочери, то вряд ли ты можешь говорить, что по-настоящему узнала меня. Я только и делала, что решала твои проблемы, любой степени сложности и риска. Да, я готова была доставить проблем Арии и Джоне, готова была на многое. И ни разу, ни единого разу не пожаловалась. Неужели, говоря о том, что произошло тогда, когда ты была на пределе, а я думала, что всё будет хорошо, твоё молчание так дорого стоит?
Но чем дальше Никс смотрела, тем больше понимала, что её злость и претензии ничего не стоят по сравнению с тем, что показывает ей Аери. Может быть, иногда для таких действий нужно совершить что-то из рук вон выходящее, однако... эти были недостающие фрагменты. Частички истории. Осколки разбившегося вдребезги сердца старой азари, которая никогда не будет в порядке.
- Она была так несчастна даже тогда, когда мы только познакомились. Почему я была так опрометчива, почему не заметила этого?
Слишком много вопросов породили эти картины, слишком много хотелось знать ещё, но Никс чувствовала, что каждый миг, который они будут говорить об этом, будет делать Аери ещё хуже. В чём была её вина? Почему она оказалась в центре всего этого?
- А ведь я точно так же повязана. Было забавно втолковывать Аери что-то о любви Арии, в то время как у неё самой в голове происходило такое. Она поступила так, как должна была. Рассказала мне всё, и что мне теперь делать с этим?
- ... зачем? - наконец, спросила Никс, всё ещё держа руки Аери в своих. - Зачем ты показала мне это... именно сейчас?
Никс судорожно пыталась найти слова, которые сказали бы Аери о том, что не всё потеряно; что надо жить дальше; что прошлое надо оставить в прошлом, как бы больно ей ни было. А это ведь казалось как и самой Никс, так и дочери Аери, которой вдруг стала не нужна такая мать. Но как сказать девятисотлетнему матриарху, что ей ещё никак не пора на покой?
- Ты говорила с Прией... об этом? - неожиданно спросила Никс, поняв, что не хочет использовать старые воспоминания, чтобы подбодрить Аери. Это наверняка не доставило бы ей ничего, кроме боли. Вариантов не было. А может, Никс просто не хотела их видеть. Или уже не могла увидеть.
- Я бы могла отговорить тебя, но ты ведь опять скажешь, что я много болтаю, верно? Я всегда много болтаю, когда нервничаю, ты знаешь это. Ты наверняка захочешь отговорить меня от того, что я сделаю, но я не стану вычёркивать тебя из состава команды, иначе ты снова попадёшь под тот арест на Цитадели. Наверное, это меньшее, что я вообще могу сделать для тебя. Забавно было бы сказать, что я дарую тебе свободу после того, что сделала. Но на самом деле я просто хочу перед тобой извиниться. Переступить через себя и сказать прости. Раньше я слишком редко извинялась, слишком редко обращала внимание на то, как тебе плохо.