- Хэй… Хэй, приятель, ты как? – чей-то голос в темноте звучит довольно дружелюбно, но глухо, словно через подушку. Наверное, стоит попытаться открыть глаза, чтобы понять, где находишься, и кто с тобой разговаривает. Сквозь щёлочки приоткрытых век пробивается яркий естественный свет и, немного загораживая его, фигура человека, которого сложно разглядеть, всё будто в тумане. Голова трещит, словно после похмелья… А было ли у когда-то это похмелье? В горле пересохло, язык, словно наждачка, скребёт по нёбу, благо, не шуршит как вышеупомянутое изделие.
- Пить, пить, - прохрипел только что очнувшийся, снова закрывая глаза и откидывая голову назад, заставляя себя лежать. Жутко мутит, такое ощущение, что всё вокруг пляшет в бесконечном водовороте, стоит посмотреть на мир… Где он? И, самое главное, кто он? В голове нет никакой предыстории к этому моменту, словно он только что родился, а вся память – чистый лист. Как зовут? Сколько лет? Где живёт? Есть ли родители или домашнее животное? Профессия или, может быть, любимая жена? Нет ответа. Он не знает.
- Чувак-чувак, давай, пей, мелкими глотками, иначе захлебнёшься тут у меня, - тот же самый человек с уже знакомым голосом приподнял полуобморочного, поддерживая его голову. Пересохшие от горячего дыхания, потрескавшиеся губы находят напиток в стакане. Вода. Простая вода, пресная, довольно чистая. Первыми глотками всё-таки захлебнувшись от жадности, мужчина давится, фыркает, проливает добрую часть на грудь, затем с хрипом и бульканьем где-то в горле допивает остатки.
- Приятель, живой теперь? Оклемался? Хвала небесам! Ты нас напугал, ох, как же ты нас напугал! – продолжал, тем временем, тихо бормотать спасатель, забирая из рук хворающего уже пустой сосуд. Движения у него быстрые, скорые, поспешные, видно, что по натуре этот парнишка –живчик.
- Спасибо, - второму человеку явно полегчало после воды. Голова кружилась уже не так сильно, давая возможность присесть, закрывая голову руками, пряча глаза от яркого света, бьющего из узкого окна, -  к-кто я?
Странный вопрос, но другого шанса разобраться хотя бы в этом у него, возможно, больше не представится. Приподняв голову, мужчина с надеждой посмотрел на единственного человека, находящегося в комнате и, поймав на себе его взгляд, полный жалости, тряхнул головой и прищурился, ибо несоизмеримо длинная чёлка тут же залезла в глаза.
- Сэм, ты сейчас шутишь? – взглянув на товарища ещё раз, и не углядев в его взгляде ни доли юмора, мужчина покачал головой, с беспокойством разглядывая очнувшегося, - Что, правда не помнишь? Я – Алекс, твой лучший друг, между прочим… Тоже забыл? Тебя зовут Сэм, мы работаем на…
«Сэм, Сэм, Сэмми, Самуэль», - парень повторял про себя на разные лады имя, которым его называют. Внутри ничего не ёкнуло. А должно? Как должно быть? Что надо чувствовать?
- … стройке, там ты упал, стукнулся головой, сверху ещё тебя придавила лестница, и вот ты здесь, - продолжал трещать над ухом парнишка, - ты вообще ничего не помнишь из этого?
Новоиспечённый Сэм отрицательно затряс головой. Ладно, с именем, с грехом пополам, разобрались, а что дальше? Голова болит, потому что стукнулся, туман в ней из-за того же… Спасибо хоть тут есть этот Алекс, который вводит его в курс дела. Такое вообще нормально? Сколько существ страдает амнезией в этом мире? Сколько из них излечивается? Почему вместо абсолютно всех воспоминаний чёрная дыра? Так же не должно быть, он должен помнить хотя бы что-то, ведь так не бывает, чтобы раз и насовсем, без каких-либо зацепок.
Парень огляделся, стараясь ужиться с мыслью, что это должно быть ему знакомо. Узкие окна странной продолговатой формы, сужающиеся  каплей, с россыпью витража сверху и по краям, небольшая комнатка представляла собой четырёхугольное помещение с умывальником в углу и тремя лежаками по трёх других, больше напоминающими старинные матрасы, на подоконнике утыканная окурками пепельница, всем своим видом говорящая, что обитатели этой комнаты – мужчины. В одном из углов комнатки-платяной шкаф, вмонтированный в стену – вот и всё убранство. Видел ли он это раньше? Память не давала парню сказать это наверняка. Двоякое ощущение...
- Совсем плохо, приятель? – Алекс склонился над другом, пытаясь, видимо, понять, насколько у последнего развилась болезнь Альцгеймера, - может, ещё водички?
- Не надо, - Сэм поднялся со своего матраса, всё ещё удивлённо рассматривая окружение, - я просто… кажется, совсем ничего не помню. Алекс… Алекс, да ведь? Кажется, я очень сильно приложился головой... Мне нужна помощь. Может быть, врач?
- Наш врач три месяца как спился, чувак. Он тебе сейчас, разве что, красный песок пропишет, - названный друг растерянно пожал плечами, - нет у нас никого, сами себе лекари-аптекари. Но твоя беда мне не нравится, можем обратиться к главному в нашей бригаде. Но, если не помнишь, он суровый мужик, если попадём под горячую руку, то и по голове настучит.
Сэм, тем временем, приблизился к зеркалу, что висело над умывальником, рассматривая отражение. Человек, глядящий на него с поверхности стекла, казался смутно знакомым. Длинноватый нос, близко посаженные глаза, родинка под левым глазом. Вряд ли пользовался большим спросом у женщин. Включив подачу воды прямо на автопилоте – вверх и влево горячая, вправо - холодная (пользовался такими смесителями раньше?), парнишка плеснул жидкость на лицо, словно она могла привести его в чувство и дать осознание реальности. Не помогло, зато освежило. Кондиционеров в комнатке нет и, кажется, отродясь не намечалось, поэтому в воздухе висит неимоверная духота, от которой сразу же на спине и висках проступает пот, а длинная чёлка прилипает ко лбу, мокрыми прядями забиваясь в глаза.
- И что теперь делать? – спросил он не у друга, это был, скорее всего, риторический вопрос к самому себе. И правда, как поступать дальше? Как можно адекватно оценивать всё вокруг, если сам не знаешь, кто ты? На секунду показалось, что голова сейчас взорвётся от накопившихся за довольно короткий промежуток времени вопросов, но она, видимо, была сделана из высокопрочных материалов, поэтому выдержала. Пока что выдержала… Приподняв руку левой руки (левша?), он ощупал голову. Пальцами на затылке парень нащупал внушительных размеров шишку, тут же занывшую при касании.
Лицо его приятеля на несколько секунд исказилось мыслительными процессами, в голове закрутились шестерёнки, затем внезапно просветлело:
- Придумал! Я покажу тебе всё вокруг, проведу по всем местам, так сказать, в которых ты часто был, а ты, уже походу дела будешь вспоминать, авось что-то да в голову придёт… Как тебе идея?
Сэм сжал пальцами виски и простонал от неприятных ощущений:
- У нас нет другого плана? Может, таблетки есть какие против такого?
Алекс отрицательно замотал головой, разводя руками, всем своим видом показывая, что такого в его арсенале не предусмотрено, да и вообще вряд ли даже в фантастических фильмах найдётся.
- Ладно, идём, раз всё настолько плохо, - в последний  раз глянув в висящее на стене зеркало, парень отошёл от него, направляясь к единственной двери – саму очевидному выходу из комнаты.
- Ну, это, как ты понял, была твоя комната. Сто тридцать восьмая, если боишься заблудиться или забыть, лучше запиши.
Яркий свет, ударивший в глаза сразу же после полутёмного помещения, заставил зажмуриться и зевнуть от неожиданности. Непривычно. Приспособиться к яркому освещению удалось только  через несколько секунд, после чего можно стало осмотреться, оценить виды и антураж и, к сожалению, понять, что ничего из того, что охватывает глаз, парень не помнит. Они стояли в месте, чем-то напоминающем веранду в летнем саду какого-нибудь дома. По правую руку тянулся длиннющий ряд одинаковых дверей вроде тех, из которых Сэм с Алексом только выбрались, отличающихся лишь нумерацией  на створках, по левую – перила небольшой веранды, что от земли пол поднимала на пару-тройку ступенек и вела на внешний двор, заполненный раскидистыми деревьями, названий которых парень не знал, хотя, возможно, дело было в амнезии. Тихий шелест листвы перемешивался с приятным, лёгким запахом свежей травы и пением диковинных птичек, что прятались в ветках. Отсюда их сложно было разглядеть, но они были маленького размера и разных расцветок: зелёные, жёлтые, голубые, розовые, фиолетовые, оранжевые. Неосторожные и счастливые, они носились в листве пёстрым хороводом с такой скоростью, что глаз еле-еле улавливал в этом вихре маленькие продолговатые тельца. Откуда-то тянуло свежим ветром, предугадывалась близость водоёма.
- Где мы? – Сэм вдохнул пряный запах цветов малинового оттенка, что росли прямо перед лестницей, покачивая крупными головками на стройных ножках в такт дуновениям ветра. Босая нога ткнулась в траву.
- Это наш дом.  – Алекс указал пальцем пятиэтажное здание, из которого они вышли, - здесь мы, преимущественно, спим.
- Нет, что это за планета?
- Камала. Мы работаем на наместника великого батарианского Короля на этой планете.
- Батарианского?
- Ооо, ты скоро узнаешь, что они такие, не переживай. Если обернёшься и разуешь глаза, то увидишь королевский дворец, туда-то мы и направляемся.
Сэм обернулся. И правда, на большом холме возвышалось величественное здание построенное, будто, в угоду чьему-то самолюбию. Скорее всего, подобная махина видна очень издалека и закрывает своей тенью не один квадратный метр леса и сада. Огромный, светлый, по сравнению с их бараком он выглядел просто королём на фоне нищего, просящего милостыню. Идти до него всего ничего, но оба здания, как  заклятые друзья, стояли, вроде бы, вместе, а вроде и порознь, словно влюблённые на первом свидании, боящиеся подойти друг к другу.
- Чем мы занимаемся здесь? Где работаем?
- Господин наместник собирается построить усыпальницу для себя. Как известно, к такому событию, как смерть, нужно готовиться заранее, вот он и делает всё так, чтобы после смерти не было стыдно, - пояснял Алекс, ведя Гарретта по узкой каменной тропинке, прогретой за день солнцем и змейкой убегающей вверх, меж деревьев к великолепному зданию, - Мы работаем на строительстве почти сутки. Нам не так повезло, как, например, Рамилу, хотя, тёпленькое место в обмен на гениталии – это очень двоякая выгода, палка о двух концах, знаешь ли, я б себе такой участи не хотел.
- Ммм? – ничего не понявший Сэм, заглядевшийся на цветок, который, завиваясь, обхватил ногу, стоило только остановиться, упустил последнюю фразу для своего понимания.
- А, да, я забываю, что ты головой ударился, - Алекс хлопнул себя по лбу, затем, резко ухватив растение за стебель, сильно дёрнул, вырывая его из земли, - цыц мне тут, зелень. А ты чего не следишь? Этой штуке только волю дай, она тебя обмотает коконом и переварит живьём. Смотри, вот тут у них колючки, дотянутся ими до шеи – останешься без нескольких литров крови… - откинув от себя с виду безобидный стебелёк, парнишка продолжил, - так вот, о Рамиле. Наверное, заметил ещё один матрас в нашей комнате? Там он спит. Первые дни тоже с нами на стройке работал, а потом понял, что не для него это, тяжело слишком. А потом в один прекрасный день пришли коменданты, что-то там случилось с охранником в гареме, вот они и предложили: «Хотите, ребятки, хорошей жизни? Оттяпаем вам ваше достоинство, и будет вам небо в алмазах да ананасы в шампанском». Он ночь думал, а наутро согласился, теперь охранник. Работка непыльная, в ночную смену, ничего не делает, с бабами болтает всю ночь, утром отсыпается, весь день свободен, вот лафа, а не жизнь, етить его за ногу.
Сэм попытался найти в своей памяти хотя бы один из тех эпизодов, которые ему сейчас описывал друг, но натыкался на толстенную чёрную стену. Он физически ощущал, что за этим ограждением, если его сломать, будут воспоминания, светлые и яркие, вся его жизнь, но проблема состояла в том, что не было в этой стене даже маленькой щёлочки. А сознание, не имея другой опоры, ударялось об эту стену, выстраивая небольшую и тонкую логическую цепочку из того, что говорил Алекс.
- Почему он не ушёл, раз не справлялся? – задал Сэм вполне логичный вопрос, вытекающий из рассказа.
- Да некуда нам идти. Здесь крыша над головой, еда и работа стабильная, а кем мы были до того, как сюда попали? – друг промолчал, оставляя время для ответа, затем, понимая, что от Сэма ответа не последует, вздохнув продолжил, - бродягами на Земле. Некуда нам топать, никто нас не ждёт там кроме Службы Безопасности, которая, думаю, камеры в тюрьме нам уже приготовила.
- Мы делали что-то нехорошее? – в сознании снова тупик. Чёрная стена начинает обступать со всех сторон. Неужели вообще ничего не вспомнить? – За что нам клетка?
- Мы с тобой подворовывали, приятель, грабили, когда совсем тяжко было, взламывали кой-чего, - Алекс махнул рукой куда-то вперёд, - Ну, вроде бы, мы пришли…
«Сэм. Левша. Строитель. Бродяга. Преступник… Пока что я сам себе не слишком нравлюсь», - парень почесал затылок, следуя за приятелем.
- Куда именно мы направляемся?
- Время обеда, приятель. Сегодня ты освободил нас от работы, но за это завтра придётся отпахать две смены подряд, от рассвета до заката. Это долго, но выжить можно, мы перетопчемся как-нибудь.
Они, сквозь большие ворота, сейчас распахнутые настежь, попали  на внутренний двор замка. Если само здание, как объяснил Алекс, им посещать запрещалось, то огороженный со всех четырёх сторон двор напоминал огромный разномастный курятник, видимо, благодаря времени обеда. Ели такие, как они, как оказалось, прямо под открытым небом, сидя на земле, а пищу получали в плошки от находящегося на раздаче безмерно толстого человека, что не жалел порций, наваливая всем какой-то странной жижи от души.
- Гадость эту есть невозможно, приятель, сам понимаешь… - шепнул ему на ухо Алекс, затем, схватив из общей кучи тарелку, свернул на веранду с нагловатым видом, словно так оно и надо.
- Что ты делаешь? – зашипел Сэм, но, оставшись без проводника, немного растерялся, затем, почувствовав, что одному тут совсем уж тяжко, оглядевшись и ничего и никого вокруг, обращающих внимание на двух строителей, не заметив, двинулся следом за приятелем.
- Не будь трусишкой, Сэм, мы так всегда делали, пока тебе память не отшибло… Топаем-топаем, пока не хватились, минут через двадцать пять вернёмся, тогда очередь рассосётся как раз. Сегодня у нас день расслабления, почему бы не использовать его на всю катушку? Только не попасться бы на глаза кому-то из комендантов, иначе получим плёткой по загривку.
Они торопливо шли по огороженной от двора веранде, когда Алекс вдруг зашипел «Опусти голову, глаза вниз», после чего замешкавшемуся парню показалось, что он ослеп. Резь в многострадальных глазах заставила Сэма зажмуриться и поневоле наклонить голову, останавливаясь. Насколько он успел разглядеть, это было какое-то существо в длинном балахоне, которое вели под ручку. Проходя мимо, сопровождающая как бы невзначай ткнула парня локтём в живот, заставляя преклониться сильнее.
Когда процессия двинулась мимо, упрямый Сэм, прищурившись, кинул взгляд назад, почувствовав, что «балахон» тоже на секунду задержался в желании повернуться и рассмотреть его.
- Кто это? – отводя слезящиеся глаза в сторону, парнишка часто-часто заморгал, пытаясь восстановить зрение.
- Лучше бы спросил «что это?» - Алекс поднял голову  и, убедившись, что больше ни перед кем кланяться не надо, продолжил путь, на ходу поясняя, - Подарочек  наместнику ведут.
- Не понимаю… Как живое существо может быть подарком?  - голове происходящее немного не укладывалось.
- Так, ладно, давай в стиле энциклопедии для особо одарённых… Сейчас наше начальство в разъездах, именно поэтому мы  и имеем полное право похозяйничать с кухаркой, ибо из высоких шишек во дворце никого. Не будет их ещё дней семь… Прилетает из своих странствий наш господин обычно не в духе, велит всех казнить, а любителям лизать задницы это не на руку, поэтому они и ищут ему, хе-хе, подарочки… Наш главный любит «девочек-с-пломбой», понимаешь?
Сэм отрицательно замотал головой, стремительно пытаясь переварить хотя бы ту информацию. Что уже поступила.
- Ооо, чувак, кажется, лестницей тебя хорошенечко приложило. Надо сказать, соображаешь ты туго теперь.
- Ну, у меня есть оправдание для этого, поясни мне.
- А чего тут объяснять… Кому-то нравятся горячие дамочки средних лет, кому-то молодые нимфоманки, а кого-то тащит, когда под ним кричит от боли девочка, до этого не знавшая мужчин, так понятнее? Наше начальство из последних, причём он знатный садюга, надо сказать. Чем громче кричит «подарочек» от боли, тем ему кайфовее. Не знаю, что он там с ними делает, но к человеческим женщинам он относится с особой жестокостью. У него куча батарианских жён и наложницы разных рас. Родить батарианца человеческой женщине невозможно, они все гибнут при родах, поэтому гаремы не переполняются. Детей от азари, как нам говорили, сбрасывают со скалы и…
- Пожалуйста, прекрати… - лицо Сэма исказила гримаса от одной мысли, что там может происходить. Ужасно… как они все могут жить спокойно с осознанием того, что вот сейчас мимо прошёл кусок мяса, который в скором времени бросят злому хозяину, чтобы он пытал и насиловал её, пока она не умрёт в родах в конечном итоге? Как вообще с таким можно смириться в обществе? – этот… подарок – человек?
- Да, смотрел бы на руки, понял бы. Они всегда открыты, что показывает чистоту «подарочка», это единственное, что может показывать чужая женщина окружающим. По цвету кожи и количеству пальцев я тебе скажу, что эта девушка – европеоидный человек. Но, расслабься, ты её всё равно никогда больше не встретишь. Зачем переживать за девчонку, которую ты даже не знаешь?
- Всем здесь разве наплевать на такое?
- Традиции не перепишешь, чувак… Не нам с тобой решать. Хотя, знаешь, будь я богачом, окружил бы себя тоже кучкой девственниц. Без насилия, само собой…
Далее Сэм шёл в подавленном состоянии, почти не слушая болтливого дружка. Если он жил в этом обществе довольно долго, смущали ли его эти законы до амнезии? Как он вообще нанялся сюда? В какую крайнюю бедность и безысходность был вогнан, чтобы подписаться на подобную службу?
Из тёмных мыслей, что роились толпами в голове, его вырвал звук, напоминающий горн. Насколько Сэм понимал, это был первый из трех сигналов, про которые Алекс говорил чуть раньше, характеризуя их как "сигналы перемены смены".
- Мы пришли, - почти синхронно с ним объявил Алекс, открывая дверь, ведущую, кажется, в кухню, затем его внимание тут же переключилось на полноватую, но фигуристую девицу, что обернулась к ним, отведя взгляд от плиты. – Привет, Мэри, дорогая моя ватрушечка, что у нас сегодня из съедобного?
В два прыжка преодолев расстояние до девицы, Алекс, схватив её за талию, притянул к себе. Мэри, жеманясь и хихикая, оттолкнула его, но без особого энтузиазма, видимо, подобного рода внимание было для неё не впервой, и ей нравилось.
- Есть остатки салатов с завтрака больших шишек, если хотите… Вы с…
- Сэмом…- подсказал забывчивой девице приятель, дуя ей в ушко.
- Да, с Сэмом очень голодны? – Мэри хихикнула, но уже с ещё меньшим сопротивлением, - просто можно и остатков с обеда подождать, они скоро будут.
Чувствуя, что он тут немного не к месту, Сэм, прихватив яблоко из большой корзинки и пробормотав что-то вроде «Что-то мне есть не хочется, я тебя, Алекс, на улице подожду», парень протиснулся к выходу, слыша за спиной приглушённое бормотание друга и хихиканье девицы. До новой смены оставалось ещё два гонга, но народ со двора уже потихонечку рассасывался. Теперь можно было разглядеть красивый фонтан, что бил в центре площадки, из которого парочка парнишек жадно хлебали чистую воду, зачерпывая её пригоршнями. В противоположном конце большой площадки лежала куча старого тряпья. Пока Сэм размышлял, каким образом эти тряпки тут оказались, оно вдруг шевельнулось, и парень понял, что это человек. Тощий, измученный, одетый в рваное тряпьё, он из последних сил бормотал что-то невразумительное, размахивая тонкой рукой, словно бредил. Слов разобрать не удалось, а спустя пару минут к нему подошли двое четырёхглазых инопланетян, которые, видимо, и назывались батарианцами, и, подхватив зв руки, потащили куда-то.
Не имея сил разглядывать эту картину, парень отвернулся. Несмотря на внешнюю прилизанность, данный мирок Сэму нравился всё меньше и меньше, уж слишком много в нём было двойных донышек, во многих из которых он ещё не разобрался, но от них парнишку уже заранее мутило.

День выдался очень странным. Ты просыпаешься, абсолютно ничего не помня, а потом тебя, словно утку яблоками, пичкают фактами твоей биографии, словно так и должно быть, водят по местам, которые ты должен вспомнить, но ты смотришь на них, как баран на новые ворота, и ни в одном уголке памяти ничего не шевелится. Экскурсия по огромной территории была очень долгой, дошли даже до недостроенных усыпальниц – как Алекс сказал, их постоянного места работы. Сэм не помнил этого. Больше всего его пугало, что он вообще ничего не помнил. В первые часы он надеялся, что вот сейчас отыщется какая-то деталь, которая затем натолкнёт на ассоциации, что разбудят память, но, увы, ничего даже близко похожего не было, и к закату парень потерял всякую надежду что-либо понять и, главное, вспомнить. К вечеру с горя он выхлебал на ужин целых две плошки бурды, что звалась здесь бульоном, видимо, из-за содержания каких-то овощей, названия которых Сэм не знал, а после, оказавшись в бараке, улёгся спать на свой матрас, вежливо отказав перед этим Алексу, что предложил сходить к товарищам по работе в соседнюю комнату, поиграть в карты.
«Что бы ни было сегодня, завтра будет новый день, и, может быть, тогда я всё пойму» - именно с этой мыслью Сэм отбыл в тёплые объятья Морфея.
***
Из сна парня вырвал протяжный стон где-то над головой. Всё еще до конца не осознавая, где сон, а где явь, Сэм открыл глаза, но в тёмном помещении ровным счётом ничего не увидел. Подумав, что приснилось, он снова хотел было закрыть глаза, но звук повторился. Кажется, откуда-то справа. Протяжный, страдающий, полный боли, он заставил парня сесть на своём матрасе, быстр моргая, чтобы хоть что-то разглядеть.
- Эй, кто это? Что случилось?
Ничего внятного, кроме охов, вздохов и хрипов вперемешку с булькающими звуками не послышалось, поэтому пришлось подняться на ноги и зажечь свет. Стонал в углу  маленький темноволосый и темноглазый парнишка. Сэм не помнил его, но догадался, что это тот самый евнух, о котором говорил Алекс утром. Глядя на его вымученное лицо, искривлённое от боли, парень подошёл ближе. Алекса рядом не было, так что придётся им самим разбираться в том, что есть.
- Рамиль, да? – Сэм опасался, что назвал имя не так, но, как оказалось, опасаться надо было другого… Не успев что-то ответить, парнишка опорожнил свой желудок через рот прямо на пол комнаты.
- Б-больно… как же болит!
Судя по тому, с каким кривым от боли лицом он схватился за живот, парнишка чем-то траванулся. Не успел Сэм что-то предпринять, как дверь распахнулась, и с улицы в комнату влетел Алекс.
- А вы чего не спите-то? – произнёс он единственную фразу прежде, чем успел смерить оценивающим взглядом происходящее и довольно ёмко это всё описать, - вот же блин…
Сэм уже его не слушал. Подобрав валяющуюся на полу кружку, парень подбежал к раковине, набирая в неё воды.
- Ал, тащи его ко мне…
Надо отдать должное другу, тот не растерялся. Подобрав подмышки плохо соображающего, что именно происходит Рамиля, Алекс подтащил его к раковине, где кружка была уже переполнена. Сев на корточки, парень впихнул кружку в руки страдающего:
- Большими глотками пей, скорее, - затем, повернув голову, обратился к Алексу, - здесь есть врач? Хоть кто-то, кто может помочь?
Несколько секунд друг судорожно отрицательно мотал головой, затем вдруг закивал, всё ещё ошалело глядя на бледного Рамиля:
- Да, на третьем живёт Одек, он был врачом когда-то… сейчас сбегаю.
- Скорее!
Третью кружку в Рамиля пришлось вливать силой, для четвёртой Сэм открывал ему рот пальцами. После шестой Самуэль рывком поднял парнишку за грудки и, скомандовав «Зови Ихтиандра!» смело засунул ему два пальца в рот, заставляя очистить организм. Таких процедур он успел провести три штуки прежде, чем в комнату ввалился Алекс, тащивший с собой здоровенного бородатого мужика, что выглядел не врачом, а каким-то вышибалой.
- А ну, чертяги, показывайте, кто больной, кого лечить, - добродушно пробасил он прежде, чем подвинул Сэма на его месте. В общем, всё успокоилось лишь к утру. Когда Одек ушёл, через окна уже начали пробиваться первые лучи рассветного солнца, а Алекс, не выдержав бессонной ночи, мирно сопел в углу, на матрасе Сэмми. Прислонившись к стене спиной, парень тоже хотел было ещё немного подремать, но, услышав тихий голос, встрепенулся, подавшись к месту, где лежал немного оклемавшийся Рамиль.
- С-спасибо за помощь. Если бы не вы, не знаю, что бы я делал, - на болезненно-бледном лице проступила совершенно детская улыбка, - думаю, не стоит больше покупать еду у того странного торговца…
Дрожащей рукой нащупав поданный Сэмом стакан, парнишка отпил из него воды и улыбнулся снова:
- Сэм, можно попросить тебя кое о чём?
Парень довольно настороженно кивнул в ответ.
- Если ты придумал себе, что ты на смертном одре, и тебе нужно передать маме или бабушке, как ты их любил, то ничего не выйдет, ибо Одек обещал, что через три дня будешь козлом горным скакать…
- В этом-то и проблема… - Рамиль кинул грустный взгляд в окно, - я не смогу работать эти дни… и хотел попросить тебя меня подменить, - заметив удивлённое лицо Сэма, черноглазый торопливо добавил, - там ничего сложного. Просто следить за тем, чтобы в гарем не входили посторонние… ну и по мелочи помогать жёнам и наложницам – ты справишься. Я не могу попросить Алекса, потому что ты сам видел, насколько он любит женщин, а на тебя я могу положиться…
- Подожди, а что, если я не… - Сэм замялся, подбирая нужное слово, - не такой, как ты?
- Для батарианцев мы, люди, все на одно лицо. Главное – никаких интрижек. Тронешь девушку из гарема – тут же казнят, ясно? Всего три-четыре ночи, пока я не поправлюсь. Замени меня, пожалуйста, я больше не знаю, к кому обратиться… Иначе с меня голову снимут за прогулы.
Ну и что оставалось Сэму делать после такого? Пришлось согласиться, хоть он и представить себе не мог, насколько будет тяжело.
Но, к вечеру следующего дня он уже представлял. Представлял настолько отчётливо, что по дороге домой со стройки, запнувшись о камень, просто упал на землю. Да уж, теперь он ясно представлял себе, что такое нечеловеческая усталость. Всё тело ломило от использования биотики. Перед началом смены парню вкололи какой-то бурды, отчего он мог спокойно поднимать в воздух огромные каменные глыбы, чем, впрочем, и занимался весь день в строительных целях. К закату ему начало казаться, что эти глыбы он таскает на себе. От перенапряжения болела голова и ныли все мышцы, судорогами сводило ноги и позвоночник. Проклиная себя за то, что согласился заменять ночью Рамиля в гареме, Сэм незаметно отделился от толпы идущих к бараку и, следуя по каменной тропинке, поспешил (что с болящими мышцами выходило очень туго) вверх, ко дворцу, который, надо сказать, в темноте выглядел ещё красивее, чем при свете дня. Если на солнце он переливался своими орнаментами на крышах, то в темноте он выделялся чудеснейшей подсветкой, что очень выгодно подчеркивала его прекрасные линии и современную архитектуру, приправленную нотками традиций. Словно огромный цветок во тьме.
Вход для персонала гарема был неприметный, но, спасибо хоть батарианец на входе даже не взглянул на него, лишь указал на дверь, где можно было переодеться. Неудобная узковатая форма жала, врезаясь в тело прочным эластичным материалом, перехватывая грудь на животе и под лопатками так сильно, что, казалось бы, воздуха в лёгких при вдохе совсем не поступает. Терпеть это придётся ещё целую ночь. Просто надо заставить себя выдержать это. Подумаешь, не спать всю ночь после такого тяжёлого дня, пффф...
Трясущимися от напряжения, что накопилось за время работы, пальцами новоиспечённый охранник гаремных жён застегнул молнию на груди и, взглянув на себя в зеркало, постарался пообещать себе больше в этой форме в зеркала и другие отражающие поверхности не смотреться. Он выглядел как... А, впрочем, неважно, ибо подобрать достойного сравнения он просто не мог.
"Костюмчик в облипочку -отвратительно, -  мысленно ворчал Сэм, - если я и любил до амнезии подобного рода "вторую кожу", то теперь я понимаю, что ненавижу подобное... Так, хорошо, а что мне тогда нравится? Что мне может нравится? Что-то приятное на ощупь и не сковывающее движение. Хорошо, но что?"
Далее мозги отказывались переваривать информацию, и воспоминания заходили в тупик, так что пришлось временно затормозить с размышлениями. Тем более, ноги сами привели парня к большой двери, что, кажется, и была входом в гарем. Постучавшись, но не дождавшись ответа, Сэм коснулся зелёной кнопки, что эту дверь открывала, затем, сделав шаг вперёд, остановился в замешательстве. Ему показалось, что на секунду лишился обоняния и слуха, настолько всё вокруг било своей разнообразностью. Затем, через несколько секунд, когда парня накрыло с головой теми запахами и звуками, что витали в этой комнате, он даже пошатнулся, ухватившись крепкой рукой за дверь. Тяжёлый запах корицы, красного перца, имбиря и каких-то ароматических масел смешивался в голове с многочисленными женскими голосами, что говорили на разные лады и на разном языке. Приглушённо освещённое помещение с кучей каких-то занавесей, диванчиков, лежаков, сидений, подушек на полу, горок одежды тех или иных особей женского пола, что скинули её, решив искупаться в бассейне, что находился тут же, в центре зала. Нежные или пряные ароматы - это, конечно, хорошо, но когда они представлены в огромном количестве в одной комнате, начинает болеть голова... Справившись с первым приступом дурноты, что нахлынул так внезапно в душноватом помещении, парень отлепился от стены с желанием найти в этом небольшом курятнике старшую, чтобы поскорее объяснила его обязанности, но парня тут же перехватили. Чьи-то голубоватые пальцы вцепились в его предплечье, заставляя перевести взгляд на владелицу длинной руки. Обладательница прохладной кожи так же имела все шансы участвовать в каком-нибудь конкурсе красоты "Мисс Вселенная", ибо длины ног симпатичной азари хватило бы, чтобы обмотать её тело ими полностью коконом. Довольно приветливый взгляд на безбровом лице выражал небольшую степень удивления. Конечно же, в тех масштабах, которые позволяли удивиться очень безобидно, не давая повода потом появиться мимическим морщинам от перенапряжения лицевых мышц. Опустив взгляд чуть ниже лица (спасибо привычке изначально обращать внимание на лицо собеседника, в отличии от других мужчин,что даже глаз собеседницы иногда не замечают), Сэм закашлялся, снова переводя взгляд на её ключицы и подбородок, затем вперившись глазами в шупальца на голове собеседницы. Причиной дикого смущения было... отсутствие одежды на девушке как таковой. Её просто не было. Довольно узкое полотенчико, что висело на бёдрах скорее в качестве атрибута для вытирания, нежели замены одежды, и в расчёт не принималось.
- Привет, ты вместо Рамиля? - азари, мило улыбаясь, разглядывала его рукав, затем подняла лицо, рассматривая самого парня в целом и ничуть подобной ситуацией не смущаясь.
- Он попросил заменить, - Сэмми перевёл взгляд на занавеску, что находилась рядом со входом справа. Красивая, лёгкая и воздушная, она двигалась от любого даже самого малейшего перемещения воздуха вместе с проходящими мимо неё женщинами разных рас. Благодаря таким занавескам казалось, что в комнате находятся облака, - пока.. болеет.
- С ним всё в порядке? - азари покачала головой, отпуская руку парня и поворачиваясь к нему спиной, - Мы очень испугались, когда его тут скрючило, хотели доктора позвать, но Рамиль сказал, что сам доберётся. Не знаю, что он съел, но явно что-то нехорошее...
- Наш местный врач сказал, что жить будет, - новенький качнул головой, сам пытаясь в это поверить. Ну, по крайней мере, с утра парнишка выглядел куда лучше, чем ночью. Скоро поправится.
- Как тебя зовут? Я - Лисель, а у тебя есть имя? Ты ведь не охранник? - девица смерила парня новым оценивающим взглядом, словно общупывая металлоискателем снизу доверху, затем снова обернулась лицом к бассейну, - Нет, не охранник... К'хара будет злиться...
- Меня зовут Сэм, - парень удивлённо вскинул брови, - да, я не охранник. Строитель. Кто такая К'хара, и почему она будет злиться?
- Скоро познакомишься, - Лисель развязала полотенце на бёдрах, что и до этого-то держалось на одном честном слове, затем присела на бортик бассейна, опустив длинные ноги в прозрачную голубоватую воду, - сам всё узнаешь, скоро... Ты не представляешь, в какой дикий гадючник попал, Сэм. Не все тут любят охрану и вообще друг в друга в целом, так что берегись...
Её объяснение прервал чей-то приглушённый крик, идущий с противоположного конца зала, затем агрессивный голос, переходивший в крик. Азари на это должного внимания не обратила, но Сэм напрягся.
- Что происходит?
Не дождавшись ответа, он двинулся, огибая бассейн, тяжёлым шагом туда, к занавескам, из-за которых доносился шум. Биотик и без того понял, что происходила драка. Причём он не знал, можно ли вмешиваться в данные кошачьи бои, но совесть не позволяла ему просто стоять в стороне и слушать, как кто-то там кого-то будет бить. Может быть, даже за дело, но это неважно... Никто не должен причинять боль другому, это... неправильно. Простая истина, засевшая в голове, привела в итоге к решительным действиям.
- ...какого чёрта ты с ней якшаешься? Она - дура и воровка, а ты ещё глупее этой шмокодявки, оказывается!
Сэм отогнул занавеску, наблюдая перед собой странное действо, в котором принимало участие аж три жительницы гарема. Первая была высокая, темноволосая, с красивым, но злым лицом. Сейчас, в порыве гнева, оно исказилось, длинный нос казался птичьим клювом, глаза горели нехорошим огнём, а пальцы путались в волосах другой девушки, лица которой Сэм разглядеть не мог, так как она находилась к нему спиной. Вокруг них витала белобрысая девчушка старшего школьного возраста, что пыталась как-то дерущихся разнять и успокоить, обращаясь попеременно то к нападающей, то к потерпевшей, причитая и подвывая.
- Эй-эй, что случилось? - Сэм попытался приблизиться, но локоть нападающей, ткнувший его в грудь, заставил замедлить своё передвижение.
- Не лезь, - прошипела она, кинув секундный злобный взгляд на охранника, - не твоя компетенция, придурок, бегай за шоколадками и дальше...
Снова дёрнув свою жертву за волосы так, что последняя опять вскрикнула, девица отвернулась, не считая парня достойным своего внимания. В принципе, сделала она это абсолютно зря, ибо Сэму это дало шанс приблизиться к агрессивной бабёнке и, перехватив её руки,  одним немного грубым движением ослабить хватку, а затем и вовсе заставить её отпустить бедняжку, давая той шанс отодвинуться на почтительное расстояние. Всё ещё удерживая нападавшую за руки, что стало делать крайне сложно из-за того, что последняя дико брыкалась, размахивая руками и ногами и издавая такие перлы нецензурной лексики, что любой коренной омегский житель мигом бы схватился за блокнотик, чтобы записать новые выражения, парень оттащил её на несколько шагов назад и только затем отпустил. Ответная реакция последовала незамедлительно. Обернувшись, девица в размаху царапнула его по лицу, затем с стукнула по шее, а вот следующего удара в грудь удалось избежать, отступив на шаг назад. Ну, кто же знал, что позади для ноги не окажется опоры, ибо он оказался на бортике бассейна? Нога поскользнулась, и, окатывая всех стоящих поблизости брызгами, Сэм упал в воду.  Единственной мыслью, что промелькнула в голове, был вопрос: "А я вообще умею плавать?", после этого он глотнул тёплой водички, уходя под неё с головой. Фыркая и отплёвываясь, Сэм вынырнул, пытаясь плыть, затем, коротко выдохнув, встал на ноги, чувствуя себя очень глупо, словно человек, который попытался утонуть в луже не зная, что это лужа. Верхний уровень глубины доходил ему до ключиц. Удивлённо рассматривая воду вокруг, затем подняв щенячий взгляд на окружение, он понял, что дамочка, что его столкнула, уже убежала, зато две другие девицы остались. Дошагав до края бассейна, Сэм присел на его бортик, чувствуя, как по нему вода стекает, словно с собаки под дождём. Ноги из бассейна он не вынимал, в сапогах и без этого уже было столько воды, что хоть выжимайся полностью.
- Так, у меня два вопроса: чего хотела эта женщина, и есть ли у вас тут сушилка?
Ходить остаток ночи в мокром костюме Сэму не улыбалось никаким боком. Зато взбодрился. Правда, боль в мышцах не прошла, но мозг перестал об этом думать, полностью переключившись на неприятность с бассейном.
- Всё из-за меня, из-за меня... Простите-простите, она из-за меня набросилась... Михримах, прости, пожалуйста, я не думала, что она меня... так ненавидит, - бледная светловолосая девушка в грязноватом комбинезоне не могла сидеть на месте, поэтому прыгала вокруг зайчиком, заставляя на неё обернуться и... застыть с немного приоткрытым ртом. Правда, взгляд его был прикован не к оправдывающемуся ребёнку, а к девушке в белой одежде, что стояла неподалёку. Светлокожая, голубоглазая, темноволосая, с нежными чертами лица и хрупким телосложением, она отличалась от других хотя бы тем, что была не только полностью одета, да и смотрела на Сэма не как на кусок мяса. Светлое одеяние делало её похожей на... Ангела. Задумывать о том, откуда он знает про ангелов, не было времени. Парень не знал её, но, определённо, что-то в сердце ёкало, глядя на эту девушку. Кто она?
Взгляд скользнул ниже, замечая металлическую руку, инкрустированную драгоценными камнями. Картинка вчерашней встречи на веранде с существом, замотанным в блестящее одеяние, наложилась очень чётко. Подарок наместнику... Парень тут же опустил глаза, понимая, что так долго пялиться просто неприлично. Кем бы она ни была и какие бы чувства не вызвала её внешность у охранника, он не имеет права даже думать о ней как о женщине.
- Мы можем отвести тебя в сушилку... Правда же можем, Михримах? Давай, поднимайся, сейчас-сейчас, помогу, - светловолосая девочка прыгала вокруг, пытаясь самостоятельно поднять горе-охранника, что у неё, конечно же, не получалось, но она не отчаивалась.
- Было бы замечательно, - Сэм улыбнулся, самостоятельно приподнимаясь со своего места, - она хоть недалеко? Иначе весь гарем вам водой закапаю...
Все трое шли по длинному коридору, что вёл из зала к автоматическим сушилкам. Светловолосая, идущая между Сэмом и Подарком, что-то бесконечно болтала, пытаясь рассказать всё и про всех, но парень её просто не слушал, пытаясь абстрагивароваться от происходящего.
- ... а вообще она меня ненавидит за то, что думает, что я воровка. А я не воровка, правда! - пожаловалась девочка чуть не плача. Предыдущий страх, что засел в её глазах прошёл, оставляя место детской обиде на ту, что набросилась на девушку со странным непроизносимым именем... - Когда у неё пропало ожерелье, она тут же сказала, что это я, обижала меня. Но я бы никогда не стала воровать, это неправильно!
- А, как ты думаешь, кто его мог взять? - Сэм спросил лишь для поддержания разговора, но тут же получил одно очень интересное предположение:
- Шэрри, жена-батарианка, она ненавидит всех вокруг, но делает это тихо. Ревнует к наместнику абсолютно каждую. Она -любимая жена, но ей этого мало, хочет извести всех невест до одной. Могла взять, чтобы всех стравить между собой, - пожаловалась девушка, затем, вдруг прислушавшись и обернулась, чего-то испугавшись.
- Ой, горн звучит... Я не всё сделала.. ой-ой, бежать на стройку, сейчас же. Скорее-скорее! - девочка развернулась, на ходу бросая оставшимся на месте, - дверь сушилки дальше по коридору направо. Не заблудитесь! - после чего скрылась за поворотом.
Удивлённо переглянувшись с Михримах, парень преодолел ещё несколько шагов и толкнул дверь сушилки, запустив внутрь девушку. Через несколько секунд молчание стало невыносимым, поэтому он заговорил:
- Меня зовут Сэм, - глупое время для представления, когда вы ходите рядом уже минут пять, но всё же, - я здесь вместо Рамиля, первый день, и уже в такой неприятной ситуации.
Парень немного смущённо улыбнулся, затем протянул широкую ладонь маленькой девушке в знак знакомства. Она была действительно очень маленькой, доходя носом ему до груди. Конечно, со своих двух метров за день он уже привык смотреть на подавляющее большинство находящихся рядом сверху вниз, чуть сутулясь, но здесь разница в росте была просто гигантская.
- Ты как? Всё в порядке? Когда та женщина на тебя так набросилась, я думал просто порвёт на части.
Подходя к панели управления небольшой кабинкой для просушки, Сэм в замешательстве остановился, не зная, что делать со всеми этими кнопочками и рычажками, просто не представляя, куда нужно тыкать, чтобы эта шайтан-машина заработала. Затем, недолго думая, он тут же задал вопрос, который уже несколько секунд сидел у него в голове:
- Прости, я должен спросить это... Скажи, мы не встречались с тобой раньше? Не смотри на меня как на идиота, просто я стукнулся головой несколько дней назад, и теперь у меня амнезия, я ничего не помню из того, что было, - парень снова смутился своей дерзости, затем перевёл взгляд, полный надежды, на девушку, - я не помню ничего из своего прошлого, но ведь ты  можешь сказать, где я тебя мог видеть до сегодняшнего дня? или же... Блин, бред какой-то, я не могу... разобраться с управлением.

Отредактировано Garrett Wilde (18 декабря, 2013г. 22:44)

Быстрый сбивчивый рассказ и активная жестикуляция девушки – это всё выглядело довольно забавно, если не сказать мило. Значит, Сэм не ошибся она – действительно тот «подарок», который они с Алексом видели тогда, на веранде. И она его запомнила? Да, но с чего бы? Не особо примечательный внешне, обычный грязный строитель-мужлан… А, нет, не всё-таки запомнила по росту. Тогда всё ясно и понятно. Парень качнул головой, со всё нарастающим интересом рассматривая девушку в белом. Красивая. Светлая одежда, напоминающая сеточку, накинутую на более плотную по своей структуре ткань, что не давала этой «сеточке» возможности открыть тело девушки, зато подчёркивает нежную белизну её кожи. Неестественно голубые глаза смотрят на самого парня немного растерянно и с долей смущения, иногда девушка с труднозапоминаемым и ещё более сложнопроизносимым именем щурится, словно близорукий человек, силящийся рассмотреть что-то вдалеке.
- …  К’Хара тебя еще ударила. Тебе больно было? Больно?  – неподдельная забота о других – признак доброй души. Обычно на таких хороших выезжают другие, менее сочувствующие. Может быть, именно поэтому Сэм стал преступником когда-то, в своё время?
- Нет, всё в порядке, у вашей К’Хары плохо поставлен удар, - парень улыбнулся, слушая девушку, разливающуюся, словно соловушка, дальше. Правда, следующие слова заставили его вздрогнуть от неожиданности.
– Они сказали, что я здесь пару дней. Меня родители отдали, то ли отдали, то ли продали. Я не знаю! Ощущение, что я что-то упустила, причем настолько сильно пролетела со временем, что…
Сэм удивился, как чётко описано было всё, что он сам ощущал в последние два дня. С того самого момента, как очнулся в собственной комнате без какого-либо понятия, где он и что он. Это было странно, ибо все начальные навыки он сохранил. Парень умел читать, писать, знал основы того, что должен знать человек, но в голове, вместо памяти, какая-то муть, которая теперь превратилась в его представлении из толстой, непрошибаемой стены в бурлящую грязную жижу, но суть от этого не менялась, что-то вспомнить парень до сих пор был не в состоянии.
- Я тоже ничего не помню, - Сэм отвернулся, снова глядя на панель с кнопочками и рычажками, - будто кто-то стёр из моей памяти всю жизнь до вчерашнего дня, словно её и вовсе не было никогда. Я бы хотел что-то вспомнить… Алекс говорит, что, может быть, это пройдёт со временем, но я не чувствую своей связи с тем, что мне показывают и объясняют, делая вид, что так и должно быть, я не понимаю… Просто не понимаю. Я будто вырван из контекста и брошен здесь. Не знаю, как это объяснить.
Сэм успел коснуться одной из кнопок с надписью на батарианском прежде, чем Михримах подвинула его в сторону.
- Я не могу сказать, что знаю, но… Я никогда такого не делала.
Парень хмыкнул, зябко дёрнув плечом, заключённым в насквозь промокший костюм. Из окна жутко дуло, видимо, в этой комнатке давно не проводили ремонт.
- Знаешь, кажется, я тоже ничего не понимаю в технике. Друг говорит, что мы до попадания сюда взламывали какие-то терминалы с данными, на чём и попались в конечном итоге, но у меня, кажется, амнезией отбило этот скилл, - Сэм развёл руками, - по крайней мере, не припомню, куда нужно тыкать в подобных… ээ… штуковинах.
Глупо прозвучало, но другого слова парень подобрать не смог. Он действительно ничего не знал в технике и технологиях. Или просто не хотел знать? В любом случае, от одного вида кнопочек, рычажков и проводков его бросало в лёгкую дрожь. Совершенно очевидно было то, что, кем бы ни был Сэм до амнезии, сейчас он решительно не желал связывать свою жизнь с такими вот приспособлениями, что несут в себе желание помочь беспечному существованию, а в итоге превращают жизнь молодого адепта в боль. А, впрочем, неважно. Крайне неудивительно, что вместе с памятью отшибло и умение работать с техникой, ведь для этого столько в голове держать нужно…
Тем временем, дева в белом колдовала с кнопочками довольно бойко, словно всегда только этим и занималась, что включала сушилки и возилась с техникой. Ловкие движения завораживали, а через несколько секунд тёплый воздух, взметнувшийся в кабинке и растрепавший волосы девушки, показал, что она всё сделала правильно. Сэм восхищённо выдохнул, отчего-то наперёд понимая, что сам он никогда так не сделает, сколько бы не бился.
- Вот… думаю, не полетит…же… - Михримах несмело отступила, пропуская мужчину с сапогами, хлюпающими водой, вперёд.
- Ну, в любом случае, я умру сухим, уже не стыдно будет, - улыбнулся парень, присаживаясь на скамейку рядом с сушилкой и стаскивая с ног мокрую обувь. Девушка, тем временем, довольно ловко взобралась на подоконник, рассматривая собственный обруч, что сняла с головы несколькими минутами раньше и свои запястья, словно видела их впервые. Нежный свет двух лун, что проникал через окно, серебрил поблёскивающую светлую ткань одежды спутницы, создавая вокруг девушки некий ореол.
Оторвавшись от созерцания девушки и поймав себя на мысли, что в очередной раз засмотрелся на девушку уж слишком долго и слишком нагло, тем более, на него самого она глаз не поднимала, значит, эмоций, подобных его эмоциям, глядя на него она вряд ли испытывала, Сэм зашёл в кабинку, держа в руках свои сапоги. Поставив обувь на пол, парень почувствовал, как тело его приятно задрожало, как это бывает, когда вваливаешься в дом с холодной улицы, весь в снегу, весёлый и отфыркивающийся, словно лошадка, от забивающегося за шиворот, уже спешно тающего снега…
«Так, стоп, откуда я знаю про снег? Это воспоминание, или… или что это? фантазия разбушевалась?» - зажмурившись на секунду, он покачнулся, чуть не потеряв равновесие, и ухватился за гладкую стену. В сознании был снег. Белый, мягкий, тающий от соприкосновения с горячей кожей. Настолько реальный, что хотелось протянуть руку, чтобы его коснуться. Горячий воздух сушил длинноватые волосы и одежду. Снова провал. Ошибка. Нехватка памяти.
- Давно? – тихий голос Михримах заставил отвлечься и потерять такое яркое представление, и оно тут же затерялось, утонуло в бурлящем болоте из недовоспоминаний. Не вспомнить. Нет, даже пытаться не стоило, он даже на шаг не приблизится. Снег есть, ассоциаций нет.
Подняв глаза на девушку в светлом, одежда которой теперь непроизвольно напоминала ему тот самый, так ясно представленный ранее снег, Сэм с долей непонимания разглядывал её лицо, ловя на себе вопросительный взгляд и всё ещё переваривая вопрос.
- Что? – всё ещё находясь мыслями где-то не здесь, Сэм поймал улетающие куда-то в сторону под струёй воздуха собственные волосы, что делали из него какую-то певичку с вентилятором под платьем из двадцатого века, и, чувствуя себя неловко, повернулся вполоборота, приваливаясь лопатками к стене и тем самым скрывая своё лицо от девушки. Сил смотреть на неё уже не было, буря эмоций, что рождалась при взгляде на неё, абсолютно ничего Сэму не проясняла, а своим взглядом, кажется, он скоро в ней дырку просверлит… Меньше всего на свете ему бы хотелось испугать Михримах своим поведением и закончить их недолгое знакомство её побегом из этой комнатушки в панике.
- Если ты о том, давно ли я здесь, то… не знаю. Серьёзно. В моей памяти запечатлены только два дня после амнезии, не самые лучшие дни в жизни, но больше я не помню совсем ничего.
Парень замялся, прерывая свой рассказ. Знает ли она, зачем здесь? Какая функция ей предназначена? Если знает свою роль, то почему так смиренно спокойна? А, если не знает, то, наверняка, они скрывают, чтобы не испугать девушку до смерти, так что не ему открывать ей глаза… Да, наверное не ему.
«Чем громче кричит «подарочек» от боли, тем ему кайфовее. Не знаю, что он там с ними делает, но к человеческим женщинам он относится с особой жестокостью... Родить батарианца человеческой женщине невозможно, они все гибнут при родах, поэтому гаремы не переполняются», - прозвучал в голове голос Алекса, что объяснял все функции «подарка». Сэм дёрнулся, словно от удара кнутом по хребту, пытаясь этим резким движением отбросить от себя эти мысли. Не его дело, нет, не его. Не должно его волновать. Для гарема она – лишь ещё одна птичка, попавшая сюда ненадолго, лишь до того момента, как…
«Прекрати, не думай об этом, не смотри на неё, хватит!»
Одежда высохла. Это ощущалось хотя бы в том, что по спине вместо прилипшей от воды одежды разливалось теперь блаженное тепло. Кое-как отойдя от стены, Сэм небрежным движением левой пятерни зачесал чёлку назад, затем, натянул обувь и вышел из кабинки, разыскивая глазами вокруг себя что угодно, но только не девушку.
- Это странно, я будто подопытный, выращенный из пробирки. У меня нет ни одного воспоминания, и я чувствую себя неполноценным из-за этого. И, честно говоря, я думал, ты мне поможешь разобраться. Просто... просто ты - единственная, что вызывает в моей душе хоть что-то. Иллюзию, что я помню, хотя, на самом деле, я даже не знаю, есть ли у меня семья там, на других планетах. Родственники? Друзья? Ничего.
Зачем он всё это говорит полузнакомой девушке? Непонятно зачем... Может быть, потому что ему кажется, что она тут одна адекватная? Дружить с ней, это как дружить с куском мяса, который завтра зажарят и съедят на ужин... Но она не кусок шницеля, она человек. Так что же, чёрт возьми, происходит с этим миром, если такое нормально и приемлемо?
Не выдержав, Сэм снова взглянул на девушку, затем, поспешно шагнув, протянул руку, перехватывая её пальцы правой руки, тем самым помогая спуститься с подоконника на пол. Лёгким движением, чуть-чуть придерживая девушку другой рукой за протез, адепт снял её с возвышенности, на секунду задержавшись взглядом на тыльной стороне её ладони, которую украшала красивая витая татуировка в виде звезды или чего-то на неё очень похожего. Большим пальцем проведя по ней из чисто детского желания "потрогать всё поооолностью!", Сэм отпустил руку девушки, тут же найдя, на что перевести тему разговора:
- Что означает этот символ? Я не разбираюсь в искусстве рисования по телу, но что-то же оно должно означать, разве нет?

-Ам… это знак какой-то там Богини чего-то там святого и прекрасного. Имя сложное, я не выговорю. Означает чистоту существа. – голос девушки дрожал, пока она объясняла, напряжённый и прерывистый, будто она чего-то боялась. Самым страшным было то, что она сама верила в свои слова, верила и ощущала, что так и должно быть. Но ведь это ложь! Всё это - пустая ложь, которой накормили несчастную, чтобы ей было не страшно умирать потом. Верь в то, что ты – принцесса из сказки, так легче жить, так легче войти в пасть к дракону, который сожрёт тебя и не подавится. Ей не страшно лишь из-за своего незнания, счастливого неведения, которое не стоит пока что разрушать, нет, просто нельзя.
«Чистоту существа? Трогать нельзя? Принадлежать лишь одному? Гадкие лицемеры! Чтоб вам тут пусто было…» – мозг отказывался верить, что подобные доисторические законы ещё могли присутствовать в нынешнем мире. Что-то странное, чуждое, неприятное. Жить в этом мире биотик не хотел, хотя, кто, собственно, интересовался? Он просто здесь, ничего не помнящий и совсем запутавшийся – всем наплевать на его чувства и мысли по поводу местных законов и обычаев, просто живи и работай, не задавая глупейших вопросов. Грубые пальцы провели по чужой маленькой и покрасневшей кисти, пытаясь хоть как-то загладить боль от сделанной четырёхглазыми уродами татуировки, сам Сэм опустил голову, пытаясь понять, какие мысли сейчас таятся в опущенном к полу личике и бледно-голубых глазах, которые Михримах то и дело поднимала на своего собеседника. Секунды спустя он заметил покрасневший нос и припухшие глаза, которые, кажется, обещали в ближайшие секунды разразиться ливнем в три ручья.
- Хэээй, - парень отпустил руку своей собеседницы, приподнимая двумя пальцами её личико за подбородок, заставляя взгляд девушки больше не прятаться, утыкаясь куда-то в плитки пола, - только не плачь, ладно? Я думаю, что всё будет хорошо.
«Ну теперь и я тоже в числе лицемеров… Прекрасно, просто прекрасно».
Она не расплакалась, показав себя сильной. Изо всей силы сдерживаясь, девушка отступила на шаг, отчего Сэм потерял с ней зрительный контакт, а затем она и вовсе отвернулась, копаясь в настройках сушилки.
- Послушай, я…
- Тебе, наверное, надо идти, ищут уже, наверное, нас.
Да, она была права, оставаться здесь надолго – не соблюдать свою главную обязанность по присмотру за гаремом. А, учитывая, что парень здесь на птичьих правах, его выкинут за милую душу, а этим он подставит Рамиля, который очень на своего друга рассчитывает. Сэм не должен здесь быть, тем более, один на один с наложницей. Стоит только попасться кому-то на глаза из начальства, как худо будет обоим, оказавшимся в сушилке по чистой случайности, но всем наплевать, увидят вместе, а потом доказывай, что ты не верблюд.
- Ты права, - согласился Сэм с глубоким вздохом, - не хотелось бы видеться с вашей К’Харой в этом месте, да и тебе может попасть за нарушение распорядка или просто за то, что стоишь рядом со мной…
Девушка вдруг повернулась вполоборота, словно не хотела видеть своего собеседника, затем скороговоркой произнесла слова, что задели за мягкую душу, словно шипы в неё втыкая. Да, возможно… да, если бы… они не узнают этого. Никогда не узнают, потому что не им решать, кем и где быть, их дело лишь использовать то, что имеют, прожить уже данную им жизнь. Что-то тёплое, родное, словно нарытое колючим покрывалом, которое нельзя снять, но так хотелось бы… если бы он только мог что-то сделать, что-то… вспомнить. Помочь.
- … спокойнее и дипломатичнее, я бы сказала, что дружу с тобой много-много лет. Не знаю, от куда я это взяла, почему так подумала. Просто ощущение внутри чего-то потерянного, но того, что тянется осколками к другим осколкам.
Сэм не успел что-то ответить, потому что его собеседница вдруг бросилась к выходу, оттолкнув руку парня, что пытался остановить наложницу подобным способом.
- Михримах, постой! – негромкий крик, призывающий девушку, на неё не подействовал. Пролетев мимо Сэма, словно на реактивной ракете, она бросилась в коридор. Сэм лишь успел цапнуть пальцами автоматически закрывшуюся за ней дверь. Зачем он хочет её остановить? Только что сказал сам, что они должны уходить отсюда, а теперь сам себе противоречил своими действиями.
«Что ты делаешь?» - в который раз за сегодня спросил себя раб, но не получил ответа. А шут его знает… Он ненормальный, оставшийся без памяти, и, кажется, в таком состоянии человек не совсем в состоянии за себя отвечать.
Пальцы скользнули по голографической кнопке на двери, заставляя мужчину выбраться из душного помещения сушилки в прохладный коридор. Первые метры преодолев почти бегом, через пару секунд он замедлился. Девушку он не догонит, да и это ему не нужно. Хватит на сегодня болтовни, нужно и поработать немного в гареме. Только что…. Что делать?
- Тааааак, вот он где! – Сэм обернулся на звук чужого голоса. Взгляд тут же выделил его владелицу – полную батарианку, которую они с Алексом видели день назад, она ещё Михримах куда-то вела… Властность этой хранительницы гарема проявлялась во всём: богатой и дорогой одежде, дижениях и голосе, даже голову она наклоняла, будто отдавала этим движением какой-то приказ. Парень вдруг почувствовал, что сейчас ему мало не покажется, и не ошибся… Батарианка, заметив, что парень её углядел, махнула рукой, его подзывая. В четырёх её глазах читалось столько презрения, что Сэм ощутил себя червяком под носком чьего-то грузного ботинка, - Иди-иди сюда…
Заметив краем глаза, что из-за спины, скользнув куда-то вбок, убежала та самая женщина, что некоторое время назад нападала на Михримах, Сэм вздохнул, закатив глаза. Кажется, с подачи той дамочки всё сейчас будет ещё хуже, чем могло быть… Приблизившись к батарианке, но всё ещё сохраняя почтительную дистанцию, парень уже привычно опустил голову, выражая своё почтение столь важной особе.
- Смотрительница…
- Госпожа смотрительница, - даже со своего высокого роста Сэм чувствовал её власть и готов был сжаться в комок или даже убежать, чтобы этого не чувствовать – но это неважно. Ты тут ненадолго, парнишка. У тебя есть пять минут на то, чтобы объяснить, что в моём гареме делает не евнух, затем я собственноручно вышвырну тебя за дверь и сдаю охране дворца. Знаешь, что делают с мужчинами, которым удалось пробраться в гарем? Их казнят. Прилюдно. Итак, время на жалкие оправдания пошло.
Сэм, конечно, не ожидал, что его примут здесь с фанфарами, но и перспектива умереть через пару часов его не особенно радовала, поэтому, сглотнув ком, что застрял в горле, он попытался объяснить, что произошло.
- Понимаете, я не по своей воле здесь, - надбровная дуга батарианки насмешливо дрогнула, как бы намекая, что в подобные оправдания она не верит, но в качестве развлечения она это послушает, -  Рамилю вчера было так плохо, что он не смог сегодня подняться. Да что я вам говорю, он чуть не умер сегодня ночью, мы возились с ним до утра, а потом он попросил меня поработать за него в гареме, чтобы его не наказали…
- Почему именно тебя? – прервала его К’Хара.
- Потому что я живу в одной комнате с ним? Я не знаю, честно… Мне не нужны ваши женщины, просто дайте помочь другу хотя бы немного, чем могу. Клянусь, я не хотел сюда попадать, но выбора у меня нет.
- Значит, лишая друга наказания, ты врял кару на себя? – батарианка даже с неким одобрением качнула головой, но это было лишь на мгновение, затем лицо её снова приобрело выражение крайнего отвращения, - Это забавно, человек, большей глупости я в своей жизни не слышала ни разу. Вы, люди, на подобное способны? И, если я поверю, чего ты хочешь? Думаешь, я просто так оставлю не кастрированного парня наедине с моими девочками? А больше ты ничего не хочешь?
- Послушайте, я всего лишь хочу помочь своему другу… я проработаю здесь не больше трёх дней, пока он не поправится, - Сэм сам не понимал, как его голос из лая забитой собачонки превратился в гавканье питбуля с грозными и твёрдыми нотками, - Не нужны мне ваши бабы, пусть они хоть пропадом пропадут! Я пришёл сюда после работы, адского труда на стройке, и хочу уже поскорее, чтобы этот день кончился, а ваши девицы меня не трогали.. Знаете, о чём я думаю? Как бы поспать поскорее лечь, но я не буду сегодня спать, потому что работаю тут... и завтра спать не буду, послезавтра… А теперь жалуйтесь своей охране, потому что лучше сдохнуть, чем так пахать!
К’Хара смотрела на него в неким удивлением, читающимся в её глазах. Затем, дослушав пламенную речь, закончившуюся охрипшим кашлем главного оратора, она, моргнув одновременно всеми четырьмя глазами, снова прищурилась, но уже с меньшей уверенностью:
- Люди не стоят такой преданности, человек. Особенно люди, которых ты даже не знаешь толком… Ты можешь работать, заменяя своего друга, но, если ты хоть пальцем тронешь одну из жён или наложниц – ты вылетишь отсюда, причём твой высокий рост будет укорочен на голову. И всё это я делаю не ради тебя, а ради Рамиля, он хороший и исполнительный мальчик, и ему и правда влетит в случае, если кто-то кроме меня узнает о том, что он не появляется на работе.
Сэм потряс головой, отгоняя агрессивное наваждение и стараясь прокашляться першащим горлом.
- Что я… кх-кх… должен делать?
- Всё, что попросят тебя жительницы этого замечательного места. Ну, в пределах разумного, конечно… В гаремах часто не хватает мужской руки, но, так как ты ночной сторож, то твоя задача лишь следить за тем, чтобы девушки ночью не покинули гарем, а сюда никто не пробрался. С остальными обязанностями разберёшься уже по ходу дел. Бегать за сладостями и подбирать полотенца за девушками, складывая их затем в сушилке – это абсолютно нормально, парень. Давай, топай и старайся никому кроме женщин на глаза не попадаться, я тебя здесь не видела. И. да… запомни, я за тобой слежу.
***
Время близилось к двум ночи, когда гарем, наконец. Приобрёл все признаки сонного царства. За несколько часов общения с данными личностями Сэм нашёл для себя много интересного и познавательного. Например, он отметил, что среди наложниц человеческих женщины всего две – Михримах и Зарина – женщина, что на девушку напала. Проведя несколько часов с Лисель, парень узнал кучу информации о жительницах гарема – нужной и не очень... Например, то, что Зарина не умерла при родах, как все земные женщины, по той причине, что не может иметь детей, а у батарианца от одной из жён имеется двое наследников, в которых он души не чает... Так же парень приметил, что у каждой жены или наложницы свой определённый цвет, который фигурирует абсолютно во всём: начиная с одежды и украшений и заканчивая цветом полотенец и зубных щёток. И, даже не зная женщин в лицо, Сэм мог запомнить их по цветам, ассоциируя имя с определённым оттенком в цветовой палитре, так запоминалось куда легче и приятнее. Среди нескольких азари, и батарианок новоиспечённый охранник гарема отыскал турианку, саларианку и, на удивление своё, самку крогана, стараясь при этом не задаваться вопросом, для каких целей она вообще нужна наместнику… Так же приходящей была Назенин – воздушное и суетливое существо, совсем ещё ребёнок, но про неё никто из посторонних знать не должен…
Запихнув все подобранные с окраин бассейнов полотенца в большую корзину, которую, как Сэму пояснили, с утра заберёт прачка, ведь наложницы и жёны не должны утруждать себя работой, парень от души зевнул так, что его челюсть хрустнула. Главный зал был непривычно тих и спокоен без неугомонных женщин: никто не выяснял отношения, не плескался с заливистым хохотом в бассейне и не пытался подскочить к адепту, ухватив при этом его за прядь длинноватых волос, накручивая их на тонкий пальчик. Все мирно спали, когда Сэм, клюющий носом, чтобы снять с себя сонливость, вышел на большой балкон, с которого открывался чудесный вид на сад и водную гладь, в которой отражался холодный свет двух лун… Отыскав справа место для сидения, представлявшее собой диванчик с несколькими подушками, Сэм, чувствуя дикую усталость и боль во всех мышцах, присел на него, осознав вдруг, что выходящие на балкон его, загороженного большим раскидистым цветком в кадке, видеть не могут, даже если повернут голову… С этой мыслью он положил голову на руки, пообещав себе, что «лишь на минуточку прикроет глаза». С Сэмом приключилась довольно ожидаемая в его случае напасть – уставший за бессонные сутки мозг друг взял и просто отключился, унося за несколько секунд парня из реальности в мир грёз.

Светлые стены, идеально подстриженные газоны и огромные залы с большим количеством людей внутри. Для чего они? Кто все эти люди? Его они хотят? То тут, то там, слышатся смех и голоса, радостные всполохи биотики и радостные крики болельщиков, что кричат и подбадривают своих фаворитов. Взрослых немного, в основном дети, все в одинаковой форме, весёлые и задорные, о чём-то переговариваются, чего-то ждут… От одной только мысли об этом месте даже во сне спящего человека охватывает тёплое чувство непонятной привязанности. Почему? Что это за место? Кажется, ещё чуть-чуть, и он догадается, разберётся во всём, вот-вот приблизится к разгадке, сломает эту огромную, непрошибаемую стену, что возникла в сознании, загораживая воспоминания… Стоит только потянуться, и можно будет коснуться её, и она лопнет, словно воздушный шарик под иголкой, давая возможность сознанию воссоединиться с воспоминаниями. Двигайся вперёд, тянись, вспоминай…
Почувствовав во сне прикосновение к коже чего-то чужеродного, Сэм напрягся, автоматически хватая коснувшийся его лица предмет рукой, сжимая его и слыша чей-то негромкий, но возмущённый писк. Тело работало на автопилоте, когда мозг ещё не проснулся окончательно, поэтому, приоткрыв глаза, новоиспечённый охранник гарема не сразу сообразил, что происходит. Красивое бледное личико с глазами испуганной лани, обрамлённое длинными прядями тёмных волос, он ожидал сейчас увидеть меньше всего, а от прикосновений горячих рук девушки в душе что-то щемило. Почему она опять рядом с ним? Почему именно она его тут нашла?
Рука Сэма непроизвольно ещё сильнее сжала тонкое девичье запястье, затем, почувствовав, что может перестараться, адепт отпустил девушку, стараясь при этом не смотреть на неё, а разглядывать струящуюся по скамейке ткань её белоснежного платья, теперь покрытого в нескольких местах бурыми пятнами. Символ чистоты, облитый кровью? Прямо почти картина, характеризующая данное место, ни дать, ни взять!  Всё ещё не проронив ни единого слова, Сэм приподнял пораненную руку девушки, разглядывая царапину, затем со вздохом вернул ей свободу. Рану нужно было чем-то обработать и перевязать, но где найти здесь медикаменты биотик не знал, да и, наверное, можно было бы обойтись просто зализыванием ранки, Сэм отчего-то был уверен, что свои царапины он всегда обрабатывал именно таким образом.
До чего же снова глупая ситуация… Он здесь охранник, а его, спящего, застала одна из наложниц, которых он должен охранять. Если бы кто-то хотел сбежать из гарема, то сегодня, в дежурство горе-охранника, они упустили прекрасную возможность это сделать…
Вспомнив, что всё ещё валяется перед девушкой, Сэм одним довольно неуклюжим движением принял сидячее положение, при этом оказавшись к Михримах спиной. Чтож, наверное, так даже лучше. Он уселся поудобнее, затем, немного помолчав, спросил:
- Сколько сейчас времени? – кажется, это был самый глупый вопрос, который можно было бы придумать в подобно ситуации, но ничего оригинальнее парень из себя вытянуть не смог.
Ночной ветер был уже не ласкающим и тёплым, а довольно яростным и порывистым, желающим  поиграть с листьями диковинных растений, занавесками, что шуршали у входа на баллон и волосами двух несчастных, потерявших память, что сидели сейчас на скамье, спиной друг к другу.
- Тебя не было в общем зале весь вечер, - Сэм скрестил руки на груди, рассматривая пейзаж, который удавалось разглядеть за перилами балкона – было видно лишь тёмные кроны деревьев да слышно крики ночных птиц в лесу, больше ничего поздний покой не нарушало, природа спала, уснуть не желал только ветер, - Тебя наказали за то, что ты со мной общалась?
Он чувствовал свою вину и готов был доказывать, в случае чего, К’Харе с пеной у рта, что девушка тут ни при чём, и он сам её случайно задержал в том помещении, а потом нести любое наказание, лишь бы не подставлять под удар свою новую знакомую в белоснежном одеянии. Почему? Ну, может быть, потому что она девушка, а он мужчина? По крайней мере, пока что этого оправдания такой преданности было достаточно. Пока он не мог залезть в дебри собственной души за неимением главного элемента для проведения этой процедуры – памяти.
- Ты чем-то встревожена? – будто в последние часы их знакомства в какой-то момент было иначе, - Почему не ушла спать? Завтра долгий день, стоило бы подумать о будущем, выспавшись хорошенько, раз есть такая возможность. Хотя бы у тебя…
- Здесь красиво, но холодно, - Сэм смотрел в одну точку, не сводя с неё взгляд, словно обращался не к сидящей к нему спиной девушке, а к небу, на котором он эту точку глазами отыскал, - вся характеристика этого места такая. Наносная красота, прикрывающая ледяное нутро. Все, вроде бы, добрые и милые, когда это нужно, но на деле готовы выпустить когти и в секунду сожрать всех, кто встанет на пути. Мне это не нравится…
Поддавшись неясному порыву, Сэм вскочил на ноги, чуть не уронив цветок, который стоял рядом. Что-то не так, что-то явно не так, непонятное чувство внутри, будто что-то сейчас произойдёт, что-то нехорошее. Отступив на шаг и вдруг заслышав чью-то неторопливую поступь, приближающуюся к дверям балкона, Сэм довольно громко и показушно заговорил:
- Юная мисс должна проследовать в свою спальню, чтобы не нарушать заведённый в гареме распорядок, - адепт прищурился, стараясь вслушаться, идут ли всё ещё сюда или нет, - Если я новенький, это не означает, что Вы не должны меня слушать, я отвечаю за порядок в ночное время, так будьте добры спать, когда спят все.
Биотик слышал, как занавеска зашуршала, но обернулся лишь на звук чужого незнакомого голоса:
- Что тут происходит?
Сэм разглядывал новоприбывшего недолго, хватило нескольких секунд, чтобы окинуть взглядом в точности такой же костюм, как и у него самого, сделав из этого вывод, что смена закончилась, пришёл его сменщик.
- Никак не могу отправить спать, - адепт нахмурился, подбирая слова, ибо врать, кажется, не умел совсем, - Боюсь, что сбежит.
- Отсюда сложно сбежать, - новый охранник гоготнул от смеха, но глаза его оставались ледяными, цепкими. Спустя секунду улыбка сползла с лица, так и не успев его украсить, он шагнул вперёд, довольно грубо схватив девушку за несинтетическую руку, - я её провожу, можешь не беспокоиться за это.
Сэм скрипнул зубами, пытаясь не выдать свои не очень приятные эмоции. Лицо его исказилось, но лишь на секунду, затем он смог взять себя в руки, пробормотав что-то вроде:
- Моя смена закончена?
- Да, иди спать…
- Я думал, меня сменят позже, - настаивал Сэм, буравя взглядом лицо евнуха. Что-то происходило не по плану, ещё даже рассвет не загорелся, а его уже сменяют. Что случилось? Что?
- К’Хара побоялась тебя оставлять с девушками надолго, - наглый взгляд собеседника поднялся с груди на переносицу адепта, - видимо, не зря. Всё, идём, Белая, тебе тут нечего делать. А твоя вечерняя смена начнётся как обычно, теперь уходи.
Михримах снова отобрали. На её немного растерянный и испуганный взгляд Сэм попытался ответить улыбкой, мол «всё будет хорошо, не бойся», а последнее, что он увидел, это запутавшееся в алых занавесках белое платье, на секунду перемешавшееся с гардинами. Кровь на снегу…
***
- Сэм, ты спишь?
- Нет, через полчаса на стройку… Как ты себя чувствуешь?
- Уже немного лучше, спасибо, хоть и выгляжу не особенно хорошо, верно? Да, знаю что так, но скоро приду в себя. Как дела с заменой? Познакомился со всеми?
- Да, особенно близко и душевно пообщался с К’Харой. Она обещала меня казнить в случае неповиновения, и, наверное, я даже могу её понять.
- Это её работа… С женщинами общайся поменьше, выполняй их прихоти –это залог успеха на ближайший дни. Можешь говорить с Лисель или Меридой, они помогут в случае чего. С Аарой ты не договоришься, языки разные, нашего она не знает, хотя она тоже добрая, Баджад людей боится, хотя  я смог найти с ней общий язык несколько месяцев назад, иногда мы даже болтали просто так. Остальные – сущие фурии в юбках, с ними разговоров самому лучше не начинать.
- Я постараюсь как можно меньше с ними контактировать… Рамиль, послушай, как зовут твоего утреннего сменщика? Можешь о нём что-то рассказать?
- Реза, его зовут Реза, он тоже евнух, как и я. Лишившись главной мужской способности, он стал больше похож на женщину поведением, хитрый и расчётливый. Девушки говорят, что он помогает им строить козни и плести интриги, он пытается выслужиться – это единственная его потребность в жизни, не попадайся ему очень часто на глаза, если он тебя в чём-то заподозрит, убьют нас обоих... Сожрёт и не подавится, предать или подставить кого-то ему в радость.
- Ясно, я понял…
- Ребята, а вы можете заткнуться на несколько минут? Нам ещё как минимум пятнадцать минут дрыхнуть до смены.
- Доброе утро, Алекс, проснись и пой.
***
- Сэм, прошу, подмени на несколько минут, мне нужно отлучиться, - Алекс звал друга, сидевшего в тени постройки и пытающегося трясущимися от напряжения руками открыть бутылку с питьевой водой. Такими темпами и с подобными нагрузками Сэм вообще не доживёт до приезда самого главного. Голова кружилась, его подташнивало, а руки тряслись, удержать в них бутылку, откручивая пробку при этом, не получилось, и после очередной попытки она просто выскользнула из пальцев, проливая содержимое под ноги.
- Сэээм, пожалуйста, на несколько минут, - раздался ещё один призыв, на который уставшему парню пришлось ответить, как бы ни хотелось немного отдохнуть.
- Да, конечно, сейчас, - ответил адепт, затем довольно резво, для спавшего всего три часа за двое суток, поднялся на ноги, от чего голова закружилась сильнее. Несколько шагов и усилие над собой – огромный блок, который до этого удерживал Алекс, теперь оказался поднятым силой биотики Сэма, затем они вместе общими усилиями перетащили плиту на нужное место. Опустившись, она громко и неаппетитно заскрипела, поднимая слой строительной пыли от соприкосновения с другими точно такими же плитами. Раб-адепт уныло вздохнул… За сегодня он перенёс столько плит, что, казалось, он перетащил их на себе, а конца и края их работе видно не было. Здесь действовали три «Б»: безысходность, бесконечность и бессмысленность всех деяний, и от осознания этого хотелось кого-то укусить…
- Устал?
- Ещё бы… - Сэм тряхнул головой, стараясь снять с себя остатки напряжения, - я подменю тебя, но давай только недолго, могут спохватиться… И вообще, куда ты собрался во время рабочего дня? Я чего-то не знаю?
- Меня должны навестить и кое-что передать… - Алекс снова тревожно перевёл взгляд на солнце, отмечая его положение на небе и относительно построек, - но я уже опаздываю. Если заявится начальство и будет спрашивать, куда я делся, скажи им, что я  ушёл в кусты по понятной причине. Скоро буду…
С этими словами друг довольно беспечно убежал в те самые кусты, чтобы вынырнуть с другой стороны и сбежать ненадолго. Батарианцы не утруждали себя постоянным надсмотром над своими рабами, последним просто некуда было бежать отсюда, да и они были все поголовно уверены, что работают здесь по собственной воле. Зачем ставить огромные заборы и бить всех кнутами, если все овечки сами стоят в загоне, подчиняясь хозяевам беспрекословно?
Сэм не знал, чем именно его накачивали каждый раз перед работой на стройке, но в своих биотических способностях он ощущал огромную силу. Силу, которая могла ворочать гигантские глыбы, словно небольшие кирпичи. Всё легко и просто, но последствия принятия этой дряни были ужасными: потеря координации движений время от времени, странные ощущения, словно голова рассказывается на части и постоянное, непреодолимое чувство зверского голода. И, сколько бы Сэм ни ел, он не наедался. Он ел всё, что было съедобно, выпрашивал у повара наибольшие порции, пытаясь подавить в себе это гадкое ощущение пустоты в желудке… Зато у него не осталось времени размышлять над тем, кто же именно он на самом деле такой, теперь мозг работал на два низменных желания: есть и спать, другие страсти и мысли у Сэма просто выветривались, стоило перестать думать об удержании каменной плиты в воздухе с помощью биотики, мысли тут же сменялись этими желаниями, не давая мыслить более глобально.  Глаза слипались, время от времени адепт прикрывал глаза и, замерев, покачивался из стороны в сторону, пытаясь привести голову в порядок. Вырубиться ему не давала даже не сила воли, а тот наркотик, который ему вкалывали, что заставлял сердце биться быстрее, а адреналин заполнять кровь.

Отредактировано Garrett Wilde (6 февраля, 2014г. 23:11)

***
- Только появись, Алекс, тормоз несчастный, и я придушу тебя, - бормотал Сэм, чувствуя, что ужасно вымотался. Бормотал довольно агрессивно, но как-то обессилено, последний блок, который он не смог удержать, рассыпался на три неравные части. Со всей силы грохнувшись о землю, и теперь адепт ждал сурового наказания, но оно всё никак не приходило, благо, охраны рядом не было, все они сейчас были заняты куда более важным делом. Строительные объекты новой усыпальницы решила посетить одна из любимых жён с двумя наследниками наместника, из-за чего именно сейчас вся охрана растекалась в поклонах перед батарианкой и двумя её несносными мальчуганами, которые ни на секунду не могли усидеть на месте. Сейчас прислужникам не до блоков, тут только успевай ловить сорванцов, чтобы по строительным лесам наверх не залезли и не убились.
Такие дети не могли оставаться на месте долго, предчувствие Сэма не обмануло. Парень не видел, как всё случилось, лишь громкий женский визг, полный отчаяния и паники, заставил его обернуться, сразу же позабыв про волну боли, что сдавливала виски колючим венком.
Нет, они не упали со строительных лесов, тут охрана сработала идеально, вот только она не предусмотрела всей изобретательности мальчишек… Тут нужно углубиться в детали описания местности, чтобы всё встало на свои места… посреди стройки был небольшой, но довольно глубокий водоём. Сделанный искусственно при помощи нескольких прорытых каналов, этот огороженный пруд использовался для различных нужд и изготовления стройматериалов, но вот купаться рабам в нём запрещалось. Сэму довелось даже потрогать воду, обнаружив при этом, что она ледяная до такой степени, что кисть руки сразу же онемела. Алекс утверждал, что на это влияют бьющие под водой ключи и то, сто сам прудик находится на теневой стороне.
Пока Сэмми бежит со всех ног к месту происшествия, можно поведать, что же именно произошло. А ситуация была следующая: детишки наместника решили развлечь себя киданием камушков в воду, кто дальше размахнётся и закинет, один из маленьких наследников так увлёкся, что, стоя на самом берегу, шагнул вперёд, дабы закинуть дальше, и. потеряв равновесие, плюхнулся в воду. Глубина большая, никакого перехода от берега в воду нет, ледяная вода сковывает любые движения, замораживая в тебе всю кровь, заставляя перестать дёргаться… Сэм не знал всего этого, но ситуацию понял за мгновение.
В воду он прыгнул не раздумывая, чуть левее от того места, где несколько секунд назад виднелась голова захлёбывающегося будущего наследника. Нырнуть в холодной и мутноватой воде пришлось почти вслепую, с минимальным запасом воздуха в лёгких. Ноги сводило от холода, всё сознание боролось с мыслью о том, как же дико холодно всему телу… Прошло несколько секунд прежде, чем Сэм отыскал затуманенным взглядом под водой наследника, ещё несколько секунд парню хватило, чтобы нырнуть с остатками воздуха в лёгких под воду, схватив ребёнка и огромными усилиями всего организма вытащить его наверх. Хватая кислород ртом, захлёбывающийся сам, пловец грёб к берегу, стараясь не думать о том, что нижние конечности помаленьку отмирают.
Там их уже ждали. Ребёнка адепт так и не выпустил. Бездыханный наследник успел-таки наглотаться воды, от чего теперь находился при смерти, без сознания, все четыре глаза были закрыты, а странный цвет лица лишь подтверждал теорию о его плачевном состоянии. Пульс на руке прощупывался, слабый, беспокойный, но он был.
«Что делать? Что делать?» - Сэм задрожал от досады, стараясь думать о том, как же ему поступить. Догадка пришла из ниоткуда, будто он этому обучался когда-то, давно, но навыки сохранились. Поставив свою ногу на землю, всё ещё стоя на другом колене, биотик положил пострадавшего животом на бедро согнутой в коленном суставе ноги, надавливая ребёнку рукой на спину между лопаток. Другая рука поддерживала маленького наследник аза лоб, приподнимая голову.
«Вода… Таким образом из организма выйдет вода, что дальше? Думай!» - не прошло и десяти секунд, как Сэм перевернул дитятко, пытаясь привести его в чувство. Ладони накрыли грудь ребёнка, нажимая силой всего тела адепта так, что вся грудина ухнула на несколько сантиметров вниз. Несколько частых толчков, небольшое перерыв со вдыханием воздуха в рот пострадавшему батарианцу, несколько толчков, перерыв со вдыханием и опять по новой, до бесконечности, пока вдруг под пальцами не почувствовался лёгкий толчок сонной артерии, наследник вновь смог дышать самостоятельно. Чувствуя, как его затрясло то ли от холода, то ли от происходящего, Сэм, ещё раз убедившись, что ребёнок жив, присел рядом с ним:
- Отправили за доктором во дворец? Кто-то уже там?
- Да, да, он уже в пути…
- Отлично...
Трясясь в ознобе, Сэмми отполз от мальчугана, чтобы его не задавили желающие проверить состояние ребёнка окружающие, сам упал на траву, тяжело душа и ощущая себя погано.
***
- Сэм… Сэм, живой?
Он очнулся. Сил не было даже слушать Алекса, не то, чтобы отвечать ему. Собрав силы в кулак, Сэм приподнялся на локтях, осматривая место происшествия. Это было удивительно, но вокруг не было каких-то особых следов того, что произошло недавно, да и вообще почти никого не было.
- Где ребёнок? С мальчишкой всё в порядке?
Алекс отчего-то ухмыльнулся во весь рот, затем кивнул:
- Да, всё хорошо. С ней всё хорошо…
- С ней? – Сэму показалось, что он ослышался, - с… с ней?
- Ну да, чего ты удивляешься? Дети-батарианцы на одно лицо, а ещё они лысые… То существо, которое ты спас, девчонка.
- Великолепно, - Сэм снова упал спиной на траву. Не смог мальчика от девочки отличить, ну ты даёшь вообще... – все уже ушли?
- Ага, почти вся охрана тоже за ними поплелась, поэтому мы здесь.
- Вы – это?..
Алекс кашлянул, заставляя Сэма оглядеться. Неподалёку от него стояли Назенин и кто-то, накрытый с головой балахоном. Адепт чувствовал, что здесь что-то не так, кто-то знакомый скрывается под этим балахоном… Светловолосая подбежала, дёргая капюшон с лица своей спутницы. Сэм на секунду замер. Это снова была Она.

"Цель же увещания есть любовь от чистого сердца и доброй совести и нелицемерной веры" (1 Тим. 1:5)

"Она не должна здесь быть. Почему она опять там, где и я? Это опасно... Неужели она этого не понимает? Неужели, и Алекс этого не понимает? Все тут с ума посходили на радостях?"
Девушкам нельзя появляться за пределами дворца, Сэм усвоил это за несколько часов работы охранником, так почему же Алекс не учитывает этого? Её накажут, их всех накажут, если узнают. Игра с огнём.
Пока друг довольно резко отвечал на вопросы девушки в балахоне, делая особый акцент на том, что она сама виновата, отправляясь вместе с Назенин, потому что маленькая блондинка - дура, которая ничего не понимает в этой жизни, Сэм решал, как им лучше сейчас поступить. Алекс злился на девушек, а гаремный горе-охранник мысленно решал некоторые проблемы, перебирая в голове кучу вариантов действий, ни один из которых не освобождал его от ответственности и, следовательно, наказания. Что теперь будет? И не в чем винить девушек, они не слишком понимали, что именно может последовать за их побегом. Но кто же тогда виноват? Всегда должен быть виновный...
Алекс тоже был заметно взволнован. Кажется, он сильно переживал за Назенин, но не мог это выразить как-то мягко и спокойно, без криков, считая, что так он воздействует на её ум сильнее, являясь для неё педагогом и воспитателем, хотя, на самом деле, девушке просто нужен был друг, понимающий и слушающий...
- Как ты себя чувствуешь? Как угораздило? - снова заботливый тон, такой привычный, ставший знакомым, что удивительно, за такое короткое время. Почему она переживает? Почему он ей важен? А кто она для него? Кем она является, и почему ему кажется, будто он знает её целую вечность?
- Каждый раз, когда мы встречаемся, я почему-то мокрый и в дурацком положении. Тебе не кажется это странным? - Сэм на секунду откинул от себя непонятные мысли и улыбнулся. - Алекс, вроде бы, озвучил ситуацию, больше и сказать нечего. Вот что ты здесь делаешь - другой вопрос. Надеюсь, на то была достаточная причина, ибо после нашего ночного разговора на меня и без того точат зуб все подряд в гареме.
- Что у вас там случилось? - Алекс схватил Сэма за руку, помогая ему подняться с земли, - Рамиль ведь говорил тебе насчёт этого всего, нам голову снимут, а она - Белая, мы оба знаем, что это значит.
Смерив его взглядом, который можно было расшифровать лишь как "Я сам всё это знаю и без этого", Сэм задал единственный интересующий его сейчас вопрос:
- Что мы сейчас делаем? Есть какой-то план? Ну, как обычно возвращают заблудившихся девушек обратно в гарем? А, да, я забыл, такого же до этого не случалось, верно? - Сэм злился, он дико устал и желал только одного - дотащиться до кровати и, рухнув в неё, сдохнуть без мучений и паники, а не стоять здесь, решая, что делать с девушкой, которую срочно нужно вернуть обратно, пока никто не спохватился... Пардон, если никто не спохватился, что маловероятно, учитывая постоянный контроль за этими нежными существами.
- Так, ты - охранник, давай ты просто приведёшь её в гарем? Тебе туда доступ открыт, да и можно будет придумать что-то вроде: нашёл на веранде, вернул в целости и сохранности", разве нет? - предложил идею Алекс, Сэм же схватился за голову. Наказания не избежать. В любом случае, кто-то получит по шее за побег девицы из гарема, а, если его заподозрят в подсобничестве, то вздёрнут на виселице. Хотя эта перспектива не слишком пугала в данный момент, он слишком устал, чтобы бояться смерти. Как говорится, спать хочется больше, чем жить.
- Ладно, это похоже на план, - гаремный охранник кивнул, поднимая голову и отрываясь от разглядывания своих джинсов, больше похожих на одежду подсохшего утопленника - все в какой-то глине и мелких зелёных водорослях, где он их вообще нашёл в этом водоёме? Умудрился-таки... - отсюда есть какой-то путь, где нет вероятности встретить охрану?
- Нужно будет сделать круг по берегу. - Алекс махнул рукой куда-то в сторону уже начавшего свой сонный закатный путь солнца, - это будет дольше, чем напрямую, зато безопаснее, охрана там не ходит, слишком долгий путь. Дорога одна - не заблудитесь, приведёт к заднему двору замка, а там уже разберётесь, как проскочить.
- Спасибо, - Сэм сильно сомневался, что не запутается в столь "подробных" описаниях пути, но, в целом, это было хотя бы что-то. Хоть какая-то надежда.
- Подожди, ещё кое-что. Ты, наверное, проголодался?  - Алекс схватил друга за запястье и, поковырявшись в небольшом кулёчке, что держал в руках до этого, вытащил несколько печенек - довольно обычных, овсяных, с небольшими кусочками шоколада. Или это был изюм? - Вот, держи, пригодится.
Гаремный охранник принял угощение, затем, поблагодарив друга, протянул половину еды Кэти, но был остановлен Алексом.
- Нет, нельзя! - это прозвучало почти как крик, но с какой стати другу переживать, что девушка съест печенье? Запрещать это? Серебряный колокольчик интуиции, на секунду раздавшийся в голове, тут же смолк, когда Алекс, оправдываясь, сказал примерно следующее, - если она здесь отравится какой-то едой, то потом точно не оправдаемся. Ты знаешь, какие нежные желудки у этих барышень? Их кормят в гареме по отдельно составленному меню, это же... Белая.
- Наслышан, - прервал его Сэм, опасаясь, что сейчас друг скажет что-то лишнее, что-то такое, что может девушку шокировать, - хорошо, идём, Михримах, солнце садится, в темноте мы точно с тобой путь не отыщем.
Дорожка, заросшая травой и покрытая мелкими камешками, встретила босого Сэма не слишком дружелюбно, плутая между зарослями кустов и деревьев, уходя куда-то вниз. Сквозь просветы между стволами деревьев проглядывало солнце, оно уже не слепило глаза, а ласково облизывало чуть прищурившихся спутников. Вскоре Алекс и Назенин скрылись позади, затем Сэм вдруг на секунду понял, что вообще не знает пути, но, судя по всему, заблудиться здесь даже такого пеньку как парень, было сложновато.
Дожёвывая на ходу предпоследнее печенье, охранник обернулся и, убедившись, что друг-строитель их ни видеть, ни слышать не может, протянул выпечку девушке:
- Я не понимаю, почему Алекс так волновался насчёт этого, но лучше будет, если ты это съешь. Что такого в печенье? Не думаю, что им можно отравиться... Сколько вы уже бродите? Ты небось дико голодная. Как тебя вообще сюда занесло?
Хрупкая ладошка с некоторой боязнью приняла угощение, словно маленький зверёк, который боится незнакомца, но кушать что-то тоже надо... Забавное поведение, немного детское и наивное для здешнего мира. В голове что-то неуловимо кольнуло, на пару секунд появилось стойкое ощущение дежавю. Когда это случалось? Могло ли вообще такое происходить раньше, если они совсем друг друга не знают?
Размышляя об этом странном ощущении, вопрос о том, что именно он тут делал вообще, Сэм в первые секунды пропустил мимо ушей. Затем, постаравшись на несколько секунд отвлечься, он удивлённо взглянул на девушку, надеясь,что она снова повторит вопрос, который он благополучно прохлопал.
- Что ты здесь делаешь?
- Работаю, - вполне логичный ответ прозвучал в этой ситуации как-то суховато, поэтому раб попытался объяснить более развёрнуто, боясь её обидеть чем-то, - на стройке. Здесь возводят огромную усыпальницу для наместника, а мы - главная строительная сила. Извини, я должен был раньше сказать, что в гареме я временно... Лишь несколько дней, чтобы заменить Рамиля.
"Как и ты. Лишь на несколько дней, чтобы развлечь наместника..." - страшные слова остались при нём, Михримах ни в чём не виновата, она не должна бояться этого, но чем позднее, тем лучше. Он не тот человек, который должен это озвучить перед Белой.
- А Алекс кто?
- Мой... друг. Он делает всё то же, что и я. Мы дружили с ним до того, как сюда попали, - раб вдруг остановился, почувствовав себя не слишком хорошо. В боку закололо, в мозгу что-то гадко заныло, голова закружилась. Секундная заминка, затем всё прошло. Наверняка сказывались голод и переутомление. В противном случае, с чего бы его так стало штормить? Оправившись за несколько секунд, Сэм улыбнулся, стараясь скрыть своё самочувствие беззаботной миной вечно счастливого дурачка. Пусть будет так.
Дорога, тем временем, сделав небольшой поворот, внезапно выскользнула из чащи, а колючие ветки пропали с пути, шлёпать босыми ногами стало куда легче на открытой местности. Жара, творящаяся здесь днём и сводящая с ума всех, кто находится на свежем воздухе с непокрытой головой, сейчас начала спадать, два светила стремились к своему горизонту в надежде подняться завтра с утра, пробуждая народ к новым подвигам. Тропинка сузилась, а затем, кое-как поплутав, и вовсе исчезла в высокой траве. кажется, здесь действительно давно никто не появлялся.
- Смотри, - Сэм кивнул на холм, находящийся справа, - стоит нам только подняться, и мы во дворце. Замок даже видно отсюда... Алекс просто умница!
Но Михримах смотрела в другую сторону. Взгляд её был направлен на море, что находилось по левую руку и сейчас медленно, но уверенно заглатывало оба светила в свои пучины там, где вода сходилась с небом. Мелкие облачка совершенно не портили картину, а каменистый обрыв был словно создан для наилучшего обзора. Прямо-таки места в первом ряду, не хватает только бинокля и шикарных дорогих одежд.
У них не было времени, Сэм понимал, что, чем раньше они попадут во дворец, тем больше вероятность, что ему не дадут по голове (если эту голову вообще не снесут), но, вместо того, чтобы увести девушку подальше вверх, он кивнул в сторону заката:
- Хочешь посмотреть?
Почему он это сделал? Наверное, потому что они были обречены. Оба. И, раз уж выбора у них нет, стоит порадоваться хотя бы такой мелочи, хоть это, возможно, и будет стоить им жизни. Есть такие моменты, которые нельзя пропустить, и раб чувствовал, что сейчас именно такой момент. Стоит его отправить мимо себя, и ты будешь долго жалеть об этом.
Они сидели рядом с обрывом, Сэм даже умудрился спустить с него ноги, рассматривая катящиеся по морю лиловые волны. Катящиеся и разбивающиеся о скалы, оставляющие белые брызги пены после себя. Не шумное, спокойное, тихо ворчащее там, внизу, оно было огромным и умиротворяющим. Морю (или эта огромная вода всё-таки океан?) всё равно на судьбы людей и прочих существ тут проживающих. Все умирают, рано или поздно, сменяются поколения, а она, эта огромная бесконечная гладь остаётся. Было в этом зрелище что-то спокойное и рассудительное. Розовые отблески от двух светил расстилались по воде огромным покрывалом, делая его ещё безобиднее. Где-то высоко в небе, не дожидаясь, пока тьма охватит все уголки это части суши, уже появлялись на синеве немногочисленные звёзды. Двое людей сидели молча, наслаждаясь этой картиной, будто видят её в первый и последний раз. Безмолвные и спокойные, казалось, что время остановилось, давая им возможность побыть на несколько секунд счастливыми. Наверное, оно того действительно стоило. Что им терять? Она умрёт меньше чем, через год, да и он долго не протянет такими темпами работы. Ничего хорошего, ничего светлого их не ждёт. Дни взаперти или же работа потом и кровью. Радостно? Не очень... Должен быть выход из этого всего. Должен быть..
- Давай сбежим! - идея была спонтанной, бесконечно глупой. Выпалив это, Сэм замер на секунду, затем замолчал. Пауза затянулась. Бежать некуда - они оба это знали. Рано или поздно все закончится, но явно не их освобождением из этой клетки. Золотой шипастой клетки.
- Прости, я не должен был... говорить этого, - Сэм обернулся, разглядывая свою спутницу, виноватая улыбка с его лица быстро сползла, давая возможность снова стать серьёзным. Слишком близко, слишком тепло, слишком... нежно. Сэм чуть склонил голову в попытке коснуться губами её губ...
"...ибо крепка, как смерть, любовь; люта, как преисподняя, ревность; стрелы ее - стрелы огненные; она пламень весьма сильный. Большие воды не могут потушить любви, и реки не зальют ее. Если бы кто давал все богатство дома своего за любовь, то он был бы отвергнут с презреньем..."
Он вскочил, словно ошпаренный так её и не поцеловав. Что ты делаешь, Сэмми? С какой целью? Чего ты ждёшь дальше? Ничего,  совсем ничего не будет. Уходи. Сбеги и больше не показывайся ей на глаза. ТЫ привязался. Привязался так, как никогда. Теперь ты уже не можешь относиться к ней, как к чужой вещи, игрушке для взрослого дядьке... Так зачем себя истязать?
- Нам нужно идти, уже поздно, - враньё! Всё вранье! Остановись и поговори. Досмотрите закат, вам есть, что обсудить... Он торопился. Она собралась за несколько секунд. Такая же растерянная и подавленная. Она ощущала, что что-то здесь не так. А он чувствовал, что посягнул на чужое, которое никогда не будет принадлежать ему. Кто из них умрёт первым? Кто будет плакать над воспоминаниями? Нет будущего. Странное чувство, запретное, никому здесь не нужное. Оно словно бы уже сидело в душе давно, лишь на время амнезии чуть-чуть затихнув. Почему ему кажется, что он влюблён в неё уже целую вечность?
Раб и наложница шли молча. Подниматься в гору было тяжелее, Сэм время от времени сопел, с шумом выпуская воздух через нос, разглядывая зажёгшийся огоньками дворец на холме. Они уже опоздали. Что будет дальше? Он старался не думать об этом. Да и вообще ни о чём больше не думать. Просто иди вперёд и делай вид, что ничего не произошло.
Охранников рядом с маленькими воротцами, ведущими на задний двор, а затем и в подсобные помещения гарема, как ни странно, не было. Попустив девушку вперёд, они прошли по темным узким коридорам и, немного поплутав, выбрались как раз рядом с той сушилкой, что сдружила их вчера. Всего день прошёл, а такое ощущение, что он знаком с Михримах целую вечность. Уже темно на улице. Что ему сказать тем, кто их встретит?
- Эй! - знакомый голос, раздавшийся за спиной, заставил обернуться. К ним, немного нахмурив брови, приближался живой и здоровый Рамиль. Встретить его здесь сегодня было настолько же удивительно, как и, допустим, увидеть медведя-гриззли на приёме у британской королевы.
- Рамиль! Ты выздоровел? - в голосе Сэма слушалось что-то похожее на разочарование. С чего бы? Ведь он должен ощущать облегчение от того, что больше не встретится с предметом своих проблем, - как ты... себя чувствуешь?
- Хорошо, спасибо, - Рамиль улыбнулся, затем снова стал серьёзным, - а что ты здесь делаешь? Белую по всему гарему с факелами уже ищут.
- Я... - Сэм оглянулся на беспомощно стоящую рядом Михримах, затем покачал головой, показывая, что ничего больше сделать для неё не может, - я нашёл её рядом с гаремом по пути сюда. Думаю, она решила посетить рынок.
- Рынок...Ночь на дворе, и я только что заступил на смену, Алекс разве тебе не передал, что я здоров?
- Я был... у меня были дела.
- О, - Рамиль прищурился, затем, приподняв голову, прошептал, - Возвращайся в нашу комнату, поговорим с утра. Такого не должно больше повториться, но... Ладно, просто уходи сейчас, пока тебя никто не видел.
Сэм кивнул, отворачиваясь от Михримах и немного сутулясь. Он ничего не может сделать, он ничем ей не поможет.
Они даже не попрощались. Рамиль что-то довольно добродушно защебетал девушке, Уайлд сделал несколько шагов и, приоткрыв дверь, снова нырнул в кишкообразные коридоры.

***
- Сэм, - свистящим шёпотом раздался голос над ухом, - Сэмми, спишь?
Алекс вернулся с гулянки. Они с другими рабами сидели в комнате одного их них, играли в азартные игры почти до утра. Раб слышал, как друг входил в комнату. Он не спал. В голове происходило что-то странное, неприятные чувства бурлили в душе, заставляя ощущать себя не слишком хорошо. Может быть, лежать в собственной комнате без света, уткнувшись носом в стенку - не слишком хорошая идея в такой ситуации, но он поступил именно так.
- Не спится, - парень перевернулся на другой бок, затем и вовсе сел на свою подстилку, - что-то случилось?
- Просто хотел спросить: как там девчонка? Довёл её до гарема без приключений? Хотя, судя по всему, тебе даже не досталось... Узнай они, ты бы здесь уже не валялся.
- Рамиль помог, - Сэм кивнул, разглядывая подсвеченную ночным светилом белобрысую макушку друга.
- Отлично, - Алекс укладывался поудобнее, - ты же там её не?... - получив в ответ полный возмущений кашель, Алекс усмехнулся, - ну я на всякий случай спросил... Просто будет очень неприятно, если хвалёная девственница завтра окажется...
- Стой, что ты сказал? - внутри всё похолодело, голова закружилась. Чуть не упав, Сэм, переполненный эмоциями, вскочил с места.
- Я говорю, девственница окажется...
- Завтра?
- Ну, - Алекс поёрзал на своём матрасе, - вообще-то уже сегодня. Это если считать, что сейчас уже раннее утро, а не поздняя ночь, и...
Он не дослушал друга. Спустя секунду Сэм уже выскочил на веранду как был: босой, в одной майке и джинсах, от переполнявших его эмоций он весь светился, словно новогодняя ёлка. Одним словом - биотик. Раба трясло по непонятной причине - то ли от холода, то ли от страха, то ли от злости. Швырнув сгусток тёмной энергии куда-то вдаль, Сэм выскочил с веранды и, не разбирая дороги, пошёл прочь от их нового "дома". Ему нужно было всё обдумать.

Отредактировано Garrett Wilde (14 апреля, 2014г. 15:56)