Тридцать шесть, тридцать семь часов без сна?
Сколько?
Пресловутый кошмар на улице вязов был даже чем-то приятен, потому что после такого изнеможения было неплохо уснуть аж на двое суток. Организм был умён и входил в спячку, за которую Ребекка просыпалась быть может дважды, и только затем, чтобы дотянуться до бутылки с водой, стоявшей рядом с кроватью. Но это было так офигенно, что можно было экономить буквально на всём - на еде, на том, чтобы не пить, мать его за ногу, столько кофе, чтобы потом сидеть с опухшими глазами и пытаться выучить ещё один раздел из курса оружия и комплектующих. Строение и принцип действия был настолько обширным, что это всё выносилось на дюжину предметов, которые тоже не могли в полной мере научить всему. Ребекка заинтересовалась научными работами, однако когда дело дошло до гидравлики, она несколько приуныла - образцов для испытания нигде не было. Декан согласился финансировать её изыскания, если написанная работа поможет другим учащимся в будущем, однако достать что-то новое за такие деньги было поистине невыполнимой задачей.
Впрочем, Моноган не отчаивалась, а кто ищет, тот всегда находит... Вот и она, часто наведываясь на Цитадель (полететь на Омегу ей не дал здравый смысл и наверняка правильно сделал), как-то повстречала незадачливого батарианца. Кое-что понимая в контрабанде, она сначала отнеслась с подозрением к товару, который он хотел ей всучить, и хоть четырёхглазый и поднял цену на товар, с которого свёл все данные о серийном номере, партии и заказчике, Ребекка осталась довольна. Теперь та батарианская перчатка, которую она получила, была легальным товаром, который можно было представить как образец какого-нибудь университета, данный им каким-нибудь давно сгинувшим бойцом в качестве жеста доброй воли. Но потом всё пошло не так, как планировала Ребекка.
Работа была написана, но образец, который был вполне пригодным и для боевых условий, не взяли. Может, научрук прознал об этом каким-то невероятным образом, может просто посчитал, что работы, т.е. самого результата будет достаточно, но факт остался фактом - оружие осталось при Ребекке. Можно было добавить его к остальной коллекции, однако она никогда не увлекалась гидравликой и это было только затем, чтобы расширить кругозор. Копия работы осталась у неё, и Моноган решила избавиться от самой перчатки самым что ни на есть известным образом. Поскольку университет не потребовал денег за те вложения, Ребекка решила продать её и деньги оставить себе, даже зная о том, что, например, декан, не отказался бы от денег, как он отказался от того, что было на эти деньги куплено.
На несколько дней пришлось забраться в экстранет и вести домашний образ жизни, но плюсы были в том, что можно было как следует отоспаться и чередовать сон с учёбой, которая была не связана с походами в универ, и вот... Форумы, аукционы, и куча ненужной информации, которой приходилось забивать голову.
Покупатели (вернее сказать, потенциальные покупатели) первые несколько раз оказались батарианцами, но с ними Ребекка не связывалась, вполне резонно опасаясь, что они смогут как-нибудь выйти на эти не совсем чистые махинации. Продавец заверил её, что никто ничего не найдёт, но сама батарианская раса была ей не слишком симпатична. Наконец, некто rokovaya_zhenshina56 изъявила желание купить товар и по весьма выгодной цене. Всё, кроме никнейма было, в общем-то, нормальным, поэтому Ребекка порадовалась (а ведь была поздняя ночь и как раз те тридцать шесть суток без сна), и, назначив встречу на послезавтра, со спокойной душой отправилась в спячку.
***
Проснулась Ребекка вовремя, и даже чуть раньше, чем снова противно запищал инструментрон, оповещая о том, что пора бы начать собираться. Отсюда и до Цитадели путь был неблизкий, но Ребекка подготовилась - помимо этой встречи, она решила извлечь все плюсы из такой поездки, и на Цитадели прошлась бы по некоторым заведениям, где можно было бы встретить единомышленников. Конечно, обсуждать прелести термодинамики с какой-нибудь азари ей не слишком хотелось, а вот других людей, которые бы могли предоставить ей больше информации, можно было поискать, и притом с удовольствием. Новые знакомства в данном случае означали и новые связи, а там, кто знает... может, это и дипломной работе с диссертацией поможет?
Такие внушительные два часа на сборы, растаяли, словно дым, когда Ребекка ещё скромно завтракобедужинала. Всё было собрано ещё во время бессонного марафона, и, ещё раз всё тщательно проверив, Моноган стремительно вылетела из квартиры, уже предвкушая пополнение финансов. Да, знать бы ещё только, как пройдёт сделка...
***
Только-только покинув космопорт и пока что с трудом ориентируясь в этих потоках людей и ксеносов, Ребекка взглянула на часы. Точь-в-точь. Впритык, иначе говоря. Времени, чтобы пройтись по всяким научным презентациям, у неё уже не оставалось, поэтому Моноган-младшая направилась к месту встречи. Наверное, со стороны было забавно смотреть, как весьма представительная женщина так часто сверяется с картой, но так было каждый раз - а Ребекка очень редко бывала здесь. У неё было то самое чувство, какое бывает у детей, которые долго живут на одном месте. В детстве мир бывает не больше детской площадки, и ребёнок всецело уверен в этом, а вот со временем начинает забывать об этом.
Остаток пути прошёл второпях, и Ребекка перевела дух только возле стойки, где заказала... что бы вы думали?
Да, сегодня не обошлось без кофе - чёрного, на этот раз, чтобы и намёка на сон в ближайшие сутки не оставалось. На самом деле, Ребекка просто не хотела терять времени, так нужного ей, чтобы осмотреться тут, прежде чем улетать назад.
Взгляд её скользил по столикам, выискивая, где бы присесть и как при этом найти покупателя. Вообще-то, столик тоже был оговорён в месте встречи, но когда Ребекка туда посмотрела, она чуть не выронила чашку. Да, чудом было уже то, что кофе никак не оказалось на платье или на полу.
Ах, да.
Эшли. Собственной персоной. Ребекка закусила губу, пока что не торопясь подходить и думая о том, что теория о невозможности совпадений снова накрылась медным тазом. Можно было учесть всё -даже, что покупателем будет ханар, но не родная сестра, которая до сих пор вызывала у Ребекки неоднозначные чувства.
- Чувства, которым я не дам слабину. - скулы младшей напряглись, когда она сделала пару шагов вперёд.
- Так, всё хорошо, дыши ровно. Отнесись к этому с долей обыденности. И всё будет хорошо. Всё хорошо.
Самовнушение подействовало, и пока Ребекка дошагала до нужного столика и присела, от шока уже не осталось и следа. Что и говорить, время, нужное на то, чтобы прийти в себя, очень помогло.
- Эшли. - суховато молвила Моноган-младшая, чуть было не ляпнув сентиментальное "как же я рада, что мы наконец увиделись". Но ни больше, ни меньше. Ребекка не добавила ничего - ни грубоватых "давай побыстрее закончим с этим", ни подозрительного "зачем тебе батарианская перчатка"? Она просто сидела напротив сестры, порой делая глоток-два кофе. Ребекка смотрела на неё с прищуром, зная, что не удастся скрыть собственных эмоций по глазам. Во всяком случае, скрыть не всё. Она не стыдилась своей обиды и боли за одиночество, но чёрт возьми, если она даст себя так просто сломить - вот одним этим удивлённым-шокированным-радостным вопросом со стороны сестры.
Шум народа вокруг как-то приутих, и Ребекка слышала только своё дыхание и -время от времени - слабое "тук" опускающейся на стол чашки. Она ждала вопросов.

Сестрёнка была так рада, так счастлива, что затмевала собой всё то, что было в прошлом. Действительно, зачем оглядываться назад и поминать то, что было, когда за это, согласно одной из поговорок, можно лишиться глаза? Наверное, в глазах старшей сестры это и правда было не больше, чем просто радостным воссоединением, но Ребекка думала о том, что будет после этих нескольких минут, когда первый восторг пройдёт. Просто... Эшли наверное считала, что так и должно было быть, а младшая Моноган придерживалась совсем другой точки зрения. Можно было не вмешивать в эту историю родителей, не вмешивать дядю, но старшая сестра была ответственна, приставлена ко младшей и должна была быть рядом, пока это было необходимо.
Ребекка знала, что и Эшли пришлось нелегко на новом месте работы, о котором с сестрой не хотелось говорить вообще. Статус, положение и количество свободного времени не позволяли старшей сестре даже видеться с младшей, и Ребекка делала вид, что всё понимала, но толку от того, если старые обиды продолжают неприятно щекотать глаза, мягко, но требовательно заставляя расплакаться?
Моноган-младшая знала, что в этой ситуации никто из них не виноват - ведь Эшли делала это из лучших побуждений, а не потому, что ей было плевать, но, Боже, как же это было похоже на безразличие..! Сколько прошло лет с тех пор, как Ребекка видела Эшли последний раз? Сколько успела подумать над этой ситуацией и обмозговать её со всех сторон? И несмотря на это, всё равно злилась. Знала, что будет злиться, пока не выскажет всё.
Эшли попыталась её обнять, но не стала настаивать, а Ребекка поняла, что прямо сейчас не сможет заговорить - горький комок в горле встал слишком надёжно. Ей было даже дышать сложно, а уже тёплый кофе не мог устранить этот комок. Ребекка знала, что ей нужно выговориться, но не знала, как начать говорить, если она просто не может говорить. Скулы младшей сестры вновь напряглись, а во взгляде читалась скорбь, будто это и не сестра рядом с ней, а клон, в которого не заложили никаких воспоминаний о прошлом.
- Я бы тоже хотела тебя обнять, Эшли, но ты, похоже, считаешь эту встречу просто встречей, как и наши редкие послания через экстранет. Нельзя быть сестрой только тогда, когда тебе этого захочется. Родной человек во всём познаётся - и в горе, и в радости. Ты разделила со мной приятные моменты, а то, что пришлось пережить мне... просто не хочешь вспоминать. Но ведь знаешь, догадываешься, да?
- Тебе с самого начала рассказать или можно снова упомянуть только о счастливых моментах? - осведомилась Ребекка - Не хочешь вспомнить то, что произошло? - Моноган-младшая твёрдо дала себе указание не распаляться, но она была импульсивной - другой склад натуры просто не позволил бы ей как тянуться к знаниям, так и отшивать всех тех, кто мешал ей в этом. Без этой черты она была бы похожа на обыкновенную зубрилку, которую любой может обидеть, а так Ребекка вполне могла постоять за себя. Она не могла терпеть то, что её не устраивало, но сейчас почему-то терпела. Ей казалось, что этот ореол неведения, окружающий Эшли, должен поддерживаться, иначе потом, когда Ребекка рискнёт разбить его своими словами, станет только хуже.
- Сто лет не видела твою улыбку... Как жаль, что я не могу улыбнуться в ответ.
- А я расскажу тебе, что произошло, - тихо произнесла младшая, после чего допила кофе, словно это была стопка коньяка для храбрости - Ты можешь прикрываться благими целями, но ты бросила меня, Эшли. Я всего только и хотела, чтобы то, что осталось от нашей семьи, не было моей ахиллесовой пятой, не было моей больной темой. Хотела, чтобы мне никогда не пришлось избегать этого. Всё равно когда - спросит ли кто-то, увижу ли я людей, которые будут счастливы. Я просто хотела нормальной жизни... Чтобы у меня было, куда вернуться, с кем поговорить. Меньше всего на свете я бы хотела выбрать одиночество из всех тех вариантов, которые мне предоставили. Но получилось так, что в какой-то момент, когда ты ушла, я поняла, что я одна. Никто не поможет мне, не будет рядом, когда мне это нужно. Я решила, что это главное испытание в моей жизни, и я должна пройти через это в одиночку. Одна должна научиться жить, когда катастрофически не хватает на всё денег; когда единственная отрада в том, чтобы получить отличные оценки и добиться похвалы от незнакомых людей. И каждый раз, приходя в тёмный и безжизненный дом, чтобы поесть какой-то дешёвой дряни и выспаться, я думала о том, что я сильная личность; что вообще ничто и никогда не сломит меня. Ты не знаешь, чего мне стоило убедить себя в том, что у меня была сестра, а теперь сестра стала мне совсем чужой и настолько далёкой, что я не смогу до неё дотянуться, когда мне станет плохо; не смогу сказать ей всего, о чём думаю, потому что мои чувства неважны для неё. А теперь ты... - голос Ребекки дрогнул - Появляешься и делаешь вид, что всё в порядке.. Не смей так делать... - в глазах младшей заблестели слёзы - Я так долго чувствовала себя брошенной и преданной, что просто не могу взять и сделать вид, что чувствую то же, что и ты. Я сомневаюсь, что мы когда-нибудь договорились бы о встрече; без сомнения, твоя работа всё так же важна, как и раньше, а я как была, так и осталась обычной студенткой, которая потеряла семью и которую бросила собственная сестра.
- И как бы мне ещё убедить себя в том, что ты не подстроила нашу встречу?
Руки Ребекки дрожали. Она была рада, что кофе кончилось, и теперь не придётся поднимать кружку, которая сейчас будто весила целую тонну. Младшая скосила глаза вниз - на тот кофейный осадок, который неохотно, словно желе, переливается по дну, стоит немного наклонить кружку, но быстро оставила это занятие, пытаясь успокоиться. Ребекка плакала почти беззвучно, но успокоиться бы уже не смогла, поэтому и за новой порцией кофе не пошла бы. Она не замечала собственных слёз, которым, казалось, не будет конца, и не смотрела на Эшли.
- Да, это детские обвинения, которые тебе выдвинула умная и образованная Ребекка. И по-другому я не смогла бы сказать. Всё так, как есть. В жизненных ситуациях я чьей-то милостью обделена принимать верные решения и молчать тогда, когда надо. Всё, чем я живу - учёба и работа. У меня нет жизни только потому, что не было семьи, которую я бы любила и о которой нужно было бы заботиться.
- Я могу не появляться на лекциях, - буркнула Ребекка - У меня отличные оценки, и преподаватели разрешили мне заниматься дипломной и готовиться к диссертации. На Цитадели проходит несколько конференций на эту тему, поэтому ближайшие пару дней я проведу здесь.
Она ответила не развёрнуто. Вообще, сейчас ей не хотелось говорить. Ребекка ждала, что скажет Эшли. Той не было в чём упрекнуть сестру, и сейчас Ребекке было интересно, как к этой ситуации все эти годы относилась старшая сестра. Разумеется, Ребекка была готова ответить на вопрос "а как бы ты поступила на моём месте?", поскольку всё, что могла придумать старшая сестра, младшая уже знала. Это была такая тема, на которую у Моноган-младшей было очень много времени. Всё продумать, мысленно ответить, продумать ответы на ответы и так далее - словно шахматную партию. Которая почему-то приводила Ребекку к ничьей.
- Знаю, я не должна была. Но это то, к чему нельзя подготовиться. Я никогда бы не смогла грамотно продумать свою речь на такой случай. А это значит, что мы могли никогда не увидеться и я бы однажды так и умерла, тая свою обиду. Я ни о чём не жалею.

Ребекка не слышала... или, возможно, не хотела слушать. Сейчас слова Эшли уж точно не могли никак повлиять на неё, и уж если она что-то и говорила, сейчас хотелось... нет-нет, сейчас Ребекка была просто обязана делать всё назло. Конечно, выжимать из себя слёзы младшая Моноган не стала, но и успокаиваться не спешила. Не было ровным счётом ничего, что способствовало бы успокоению. Скорее наоборот. Ну, раньше всё было совсем не так, и по тем воспоминаниям, что ещё оставались в голове Ребекки, Эшли была другой. Сейчас они, без всякого преувеличения, были чужими друг для друга и только-только преодолевали этот невидимый барьер. А сейчас всё было как в тумане - шум вокруг, голос Эшли и, неожиданно её руки. Чуть только Ребекка почувствовала прикосновение рук сестры, как поняла, что сама сидит холодная, как лёд. Словно сердце вдруг перестало биться, и теперь Ребекка только и жила, что тем единственным словом, которое всё никак не могла дождаться от сестры. Быть может, для него ещё не пришло время.
Ребекка едва не хмыкнула, услышав слова сестры, но стойко молчала. Она не привыкла перебивать, и сейчас не хотела говорить вообще. Она чувствовала, что слова никак не в силах подействовать на старшую сестру; что она, как и все старшие сёстры, больна синдромом старшей сестры. "Я женщина - и значит я актриса" и всё в таком духе. Пуп земли, всегда права и всё прилагающееся к этому.
- Ты тоже так хотела, чтобы я училась, чтобы была умной, но если в разговорах с тобой бессильны даже логика с интеллектом. Даже мои слёзы бессильны... о чём нам ещё говорить? Да, мне ведь так хочется просто оставить тут то, что тебе нужно и молча уйти. И больше никогда не видеть. Слишком больно, слишком неприятно, что где-то в мире есть человек, способный вызвать у меня такие чувства. Я не хотела бы, чтобы это случилось снова. Конечно, ты не думала, как я восприму это, но тот чёртов карточный домик, тот привычный мир, где ещё были какие-то розовые вкрапления, рухнул. Без лишних метафор, мне пришлось склеить его в то, что теперь называется моим миром. Интересно, как я вообще должна была принять то, что тебя не будет рядом? С безразличием в духе "что ж, надо - значит, надо"? Пожалуй, я слишком идеализирую и всегда идеализировала семью для себя. Это было, как и описывают в книгах, каменной стеной и вдруг, за одно только мгновение эта стена стала листом бумаги, готовым порваться от не самого сильного порыва ветра. Как же приятно, как приятно было жить в мире иллюзий, ни о чём этом не думая..! А теперь я просто пригвождена к стулу и не могу даже уйти, пока мы не закончим, ведь мне по-прежнему есть, что сказать. Я могу так делать хоть до скончания своего свободного времени... И даже больше. Пусть я старалась для себя, а не для семьи, но когда приоритеты так резко обесцениваются, это повод лишний раз задуматься. И как же сейчас хочется сделать всё назло. Единственное, что останавливает - сделаю я хуже только себе, если буду такой же упрямой, как сейчас. Пускай всё так - вымаливать извинение я не собираюсь, но и отношение поменять не смогу.
Эшли неплохо врала. Может, это успокаивало её, может она стремилась убедить в этом младшую сестру, но звучало это по меньшей мере забавно. Старшая Моноган сейчас словно занималась самовнушением. Она "должна", она "хотела", но получалось всё далеко не так, как она того хотела. Ребекка едва не ответила на такой вызов, но подумала, что некоторых слов, сказанных в финале речи, хватит, чтобы обозначить свою позицию. А прямо сейчас хотелось просто глупо улыбнуться и.. попрощаться почему-то. Ребекке стало неуютно находиться здесь; на мгновение, но чувство неприятным осадком засело внутри, не собираясь исчезать.
- Да, пожалуй, глупо винить тебя за то, что ты всего лишь хотела устроить свою жизнь, так как тебе нужно. Я не вправе обвинять тебя, даже оставаясь твоей сестрой. Вот только если в твоей жизни не было мне места, разве у меня до сих пор есть какие-то обязательства перед тобой? И что для тебя значит эта встреча? Ох, я устала думать об одном и том же, Эшли. Устала пытаться показать тебе, что со мной было, при этом не обесцвечивая реальность и не приукрашивая её. Я не намекаю на то, что мне было невозможно и невыносимо; ты будешь права, сказав, что мне было не так уж плохо. Да, было одиноко, но я не сидела на таблетках и не мучилась бесконечными депрессиями. Я столько лет создавала этот образ, чтобы показаться тебе сильной... Нет, вернее, чтобы быть сильной на самом деле. Чтобы все видели, какая я, но никто не знал, что сделало меня такой, так почему сейчас я так стремлюсь показать себя слабой, внушить, что меня надо жалеть? Я ведь неправильно поступаю сейчас. А вообще-то, лучше бы этой встречи вообще не было.
Ребекка слушала сестру, без возражений, внимательно, но смотрела куда-то в одну точку, словно думала сейчас совсем о другом. Было непривычно слушать о том, что она - законченная эгоистка, не понимающая, что все вокруг для неё старались. Это было как порицание впервые за столько лет похвалы, и Ребекка чувствовала вину, но только сама не понимала, за что. Может, и чувство вины можно внушить на пустом месте?
Но кроме этого было и ещё кое-что. Возможно, главный камень преткновения человечества, который не позволял совместить ум и сердце; работу и семью или любовь; и в такие моменты обычно нужно было делать выбор. Конечно, у многих людей он есть - они сами выбирают, что им важнее, но Эшли сейчас говорила так, словно у Ребекки тоже был этот выбор. А его не было.
- Вот так ты расставила приоритеты... И даже не позволила мне решать, стоишь ли ты всех тех денег или нет! Ты законченная эгоистка, и если ты этого не поймёшь сегодня, то я сомневаюсь, что мы когда-нибудь ещё встретимся. Ты даже не подумала о том, что деньги - величина приходящая и уходящая, а талант как появляется, так уже никогда не сгинет.  Мы бы справились со всеми сложностями, потому что мы были бы друг у друга. Я бы легко справилась с твоей дурацкой неуверенностью, но нет - ты предпочла, чтобы это ужасное качество дорушило те руины, которые когда-то были домом, символизирующим семью и то, насколько тёплые отношения в ней были. Я ведь склонна идеализировать многие понятия и знаю, что при определённом старании можно достичь идеала... А то, что сейчас происходит.... Эшли, у меня просто нет слов. Не хочется бессмысленно спорить.
Ребекка горько усмехнулась. Пожалуй, последние слова Эшли всё-таки вынуждали ответить. Наверное,она и сама напрашивалась на такой ответ, чтобы хоть как-то поддержать разговор, иначе Ребекка бы бросила короткое "ясно" и ушла.
- А не сама ли ты выбрала себе ад, сестра? - задумчиво произнесла Ребекка - Не сама ли решила зарыться на дне? Если бы то, что когда-то было твоей семьёй, для тебя что-нибудь значило, ты бы нашла другой путь. Мы бы нашли его. Вместе. - она мельком глянула на сестру - Не Господь Бог заставлял тебя делать все эти вещи; не желание дать мне всё самое лучшее заставило тебя оставить меня - ты испугалась, что всё будет не так, как того хотели родители, но мне-то казалось, что у тебя должна быть своя голова на плечах.
Моноган поискала глазами официанта, подозвала, заказала ещё кофе.
- Я не могу делать вид, что всё в порядке. Я ненавижу фальшь и не хочу никому врать. А правда в том, что мы были не готовы ко встрече. Я знала, что так будет, поэтому ни разу не просила об этом. Знала, что расскажу обо всём, а ты начнёшь оправдываться, вместо того, чтобы сказать "прости". Столько пустых слов вместо того, что я хотела услышать; что надеялась услышать. Наверное...
- Наверное, моя сестра умерла, когда ты предпочла уйти.
- Давай перейдём к делу, если, конечно, тебя действительно интересует товар.

Она знала, что не поймёт Эшли, и знала, что никогда не убедит сестру в обратном. Пожалуй, это даже была не их вина. Во всём, как ни прискорбно, было виновато воспитание. Было такое чувство, как будто дядя где-то ошибся, когда объяснял старшей какие-то простые истины. Иного ответа на вопрос, почему Эшли мыслит иначе, Ребекка не могла дать. Ей было обидно за то, что не она оказалась в этой семье старшей сестрой, потому что сейчас, несмотря на слёзы, Ребекка не считала, что может вызвать у кого-то жалость - и даже у родной сестры, которой всегда казалась жизнерадостным человеком. А тут вдруг выяснилось, что не всё так хорошо, как казалось долгие годы. И, тем не менее, пожалеть сейчас хотелось Эшли, которая, по мнению Ребекки, сама всё и испортила, только вот жалела об этом сейчас как-то странно, словно давно смирилась с этим или просто не думала о том, что имеет. Конечно, не стоило обесценивать то, чего они добились порознь, но можно было немного помечтать о том, чего они могли бы добиться вместе.
- А я знаю, чего бы мы добились. Учитывая способность Эшли идти напролом и мои технические таланты, мы бы стали теми, кто обчищает банки и терминалы с наличкой. И... если бы Эшли была рядом, я бы вполне рассмотрела такой вариант, как один из предпочтительных. Моноганы выходят на тропу бандитизма. Эх, мечты-мечты...
Ребекка почти не слушала Эшли, потому что слова сейчас были совсем не нужны. Она всё же понимала сестру. Поняла, что неправильно повела себя, и в ней говорят эмоции, как не говорили раньше. Возможно, чуть больше времени, чуть больше подготовки для такой встречи - и всё могло пройти спокойно, а вместо этого приходилось устраивать этот спектакль. Не специально, но, однако, неизбежно. Теперь нужно было просто пройти через это, попытавшись понять и принять то, что есть, как будто... ну, как будто это второе знакомство с тем же человеком. Он кажется незнакомым и нужно узнать его получше, прежде чем делать выводы.
- Действительно, - на чистом автомате произнесла младшая. Уж что-что, а за помощью к религии Ребекка не обращалась, даже когда было совсем плохо. Ей казалось, что если что-то там наверху и есть, то этому уж точно плевать на её проблемы, а уж ещё и помогать и решать... Нет, с одной стороны талант к наукам был в какой-то степени божьим даром, и даже незнакомые люди об этом говорили, но вот помощь этого божьего дара никак не сказывалась на внутреннем состоянии Ребекки; на её настроении, которое было далеко не самым лучшим; на окружающих, которые тоже порой доставляли определённые проблемы, ведь в жизни случается так, что не имея таланта можно быть посмешищем, и имея талант, тоже можно им быть, только постоянно слышать завистливое перешёптывание за спиной.
Она отвлеклась на официанта, который принёс ещё кофе. Взяла салфетку, промакнула глаза, но внешний вид сейчас наверняка был испорчен. Другое дело, что Ребекка не постаралась бы его исправить... пока что. Она ещё злилась, просто всеми силами стремилась думать о чём-то другом, вспоминать что-то хорошее. Пока это плохо получалось, но Эшли говорила. Говорила такие слова, которые должны были бы заставить Ребекку гордиться собой и злорадно потирать руки, а то и отпустить какую-нибудь колкость в адрес сестры, мол "я всегда это знала, знала, что ты неумеха и эгоистка, а я добрая самаритянка, которая всем помогает", но тем не менее...
То ли работа так изменила Эшли, то ли что-то ещё, но она прекрасно держалась для человека, который говорит такие слова. Ребекка удивлялась, насколько хорошо старшая Моноган может скрывать свои эмоции.
- Как будто ты говоришь не о семье, а о чужих людях... Я бы давно уже сидела в слезах, если бы была виновата. Как хорошо, что кроме тебя больше никто не может вызвать у меня такую реакцию.
- Я не могу обижаться на глупых людей, Эшли. Я знаю, что ты поступила неправильно. Знаю, что были другие варианты, но ты не захотела их рассмотреть. И, несмотря на всё это, я не буду винить тебя за то, что ты сделала. Больше не буду. То время не вернуть, и... что-то мне подсказывает, что даже зная о том, какой разговор нас ждёт, ты бы не поступила иначе, упрямая эгоистка. Только почему тогда я всё ещё люблю тебя? Почему тогда обижаюсь, если мы сами убедили себя в том, кто умный, а кто дурак в семье? Если не только мы, но и все вокруг твердили нам это? Может, в том, как сложилась наша судьба, даже не мы виноваты, а кто-то ещё?
Ребекка опустила голову, глядя в чашку с кофе. Сказать одно единственное слово было непомерно сложно, но мысли помогали принять решение. Если бы Ребекка зациклилась на той мысли, что Эшли говорит совсем не то, если бы слушала её, то было бы так сложно сказать это, а собственные мысли очень помогли. Возможно, свою роль сыграло и то, что младшая буквально выжала из старшей это "прости меня". Ну, нельзя было почувствовать искренность, буквально склоняя человека к извинению. Не падает камень с души в таких моментах... однако Ребекка понимала, что не может обижаться на то, что Эшли такая прямолинейная и не понимает намёков.
- Я не буду говорить, что это по той же самой причине, по которой мы и разошлись. Ну, знаешь, кто в семье глупенький, а кто умный... Мне важно то, что ты моя сестра, и я никогда не смогу желать какого-то другого варианта. Я бы отказалась от идеальной сестры, которая была бы всегда со мной, потому что это уже была бы не ты. Хм-м, и похоже у меня начинает развиваться мания величия. Наверное, тебе стоит хоть иногда молчать и не говорить о том, какая я умница.
Ребекка подняла голову, долгим взглядом смотря на Эшли, искренне улыбнулась.
- Ладно. Что мне, на глупенькую старшую сестру всю жизнь обижаться?
Эшли спросила про "товар", но история была не то, чтобы очень интересная... скорее, очень долгая. И Ребекка постаралась изложить всё как можно более кратко.
- Работа по гидравлике, - ответила Ребекка - Мне надо было продемонстрировать возможность усиления свойств оружия с помощью добавления этой технологии в какой-то образец. Поскольку отдельные виды огнестрельного оружия сложны для того, чтобы обеспечить их водоотведением с трубками, мне пришлось искать механический вариант. Вообще, усиление в перчатке идёт за счёт замаха и действуют простейшие законы механики, однако при столкновении с целью - это может быть как стена, манекен, так и чья-нибудь челюсть, - усмехнулась Моноган - гидравлика позволяет во много раз усилить наносимые повреждения. В академии не было подходящего образца для такого опыта и мне выделили средства на его покупку. Мне пришлось полазить по аукционам, чтобы найти такой товар подешевле, - о тонкостях сделки с батарианцем Ребекка деликатно умолчала - А после окончания опыта он оказался не нужен, поскольку это был, так сказать, жест доброй воли. Мне вернули образец и сказали делать с ним, что захочется. Ну, а остальное ты знаешь... Только, зачем она тебе понадобилась?
- И знаешь, - чуть погодя добавила Ребекка - Можешь забрать её так, если хочешь.
- Как бы то ни было, мне кажется противной идея требовать с родной сестры денег, какой бы она ни была.

- Пока ты сама этого не сказала, я не могу быть уверенной в том, что вообще что-то знаю о тебе... - хотелось сказать, но Ребекка промолчала. Это прозвучало бы как провокация, а через силу тянуть из Эшли какие-то чистосердечные признания Ребекка не собиралась. В особенности потому, что все проблемы были так удачно решены (и даже исключая последствия, которые наверняка ещё будут), а создавать новые не хотелось. Ребекка знала, что будет вспоминать этот день, как особенный, и может даже попросит Эшли сфотографироваться с ней, а потом, смотря на это фото, будет вспоминать, как дорого ей обошлась эта встреча без должной к ней подготовки. Конечно, младшая Моноган придёт в себя и устранит беспорядок на лице, но фото будет хранить эти заплаканные глаза ровно столько, сколько сама Ребекка захочет.
- Нет, пожалуй, не стоит делать фото в таком виде. Мне бы хотелось думать о чём-то приятном, когда я буду смотреть на нас. Может даже думать о том, что всегда всё было так, и мы были вместо. Как будто эта встреча -одна из многих, и, скажем, видимся мы каждые выходные. Ведь жить в придуманном мире намного приятнее.
- Многое, - с готовностью ответила Ребекка на вопрос сестры, игнорируя её подозрительность. Вот от кого-кого, а от Эшли утаивать не хотелось ничего. Те подробности сделки с батарианцем... ну, они были больше скучными, чем нужными или важными и ничего не меняли. А род собственной деятельности, которая будет приносить в будущем хорошие деньги... Ну, кто откажется упомянуть об этом в разговоре с родным человеком?
- Пока по большей части я занимаюсь теорией, но ещё с десяток работ, и, надеюсь, что я тоже буду выдвигать идеи для конструирования оружия. По-моему, это прекрасно, когда можешь не только что-то предложить, но и попробовать это сделать. Скажем, улучшить уже существующий образец снайперской винтовки, потому что точно знаешь, как она работает и знаешь, что можешь применить технологию, которая будет этому оружию не во вред и не причинит вреда тем, кто вызовется тестировать это кустарное искусство - засмеялась Ребекка, отмечая, что в условиях технологического прогресса, навороченных лабораторий и полигонов, слово "кустарный" звучит крайне неуместно. - Или же сделать что-то новое с нуля и знать, что это оружие поможет выигрывать войны против врагов. Конечно, думая о его применении в плохих руках, становится куда хуже, но убивает не оружие, а его владелец. Не мы - первые, и не мы - последние, кто мастерит средства для захватов любых масштабов. Это бич всея человечества. Да и всей Галактики, чего уж там. Забавно, что нас может убить то, что создано нами для нашей же защиты.
Эшли тем временем снова включила старшую сестру, и, похоже, думала, что эти слова будут для Ребекки в новинку. Да, сфера опасная, но ведь даже простая официантка может стать жертвой какого-нибудь спонтанного теракта. Даже сейчас, когда они спокойно сидят в этом кафе и беседуют, на него могут совершить налёт. Парочка шальных пуль - и вот это уже не опасно, это смертельно опасно. Бекка осознавала степень риска и знала, во что ввязывается, поэтому она была готова... ну, успокоить Эшли? Что ещё могла сказать младшая сестра, чтобы старшая не переживала так? "Всё будет хорошо" как-то не очень подходит, но спор с Эшли по поводу выбранной профессии грозился бы перейти в ту тему, с которой Моноганы успешно ушли, как только Ребекка простила Эшли.
- А теперь она снова начинает... Эшли, дорогая моя, если бы ты направила меня в другое русло, я бы с радостью занялась чем-то другим, однако мне понравилось именно это, и рядом не было никого, кто мог бы сказать "Нет, я запрещаю, это может быть опасно, вызвать проблемы и интерес совсем не тех людей, которые смогли бы дать тебе хорошую работу в будущем". Но никого рядом не было, ты ведь помнишь, да?
- До сих пор мне удавалось грамотно обходить все неприятности, которые на меня валились, а их было немало, - пожала плечами Ребекка - Я понимаю, что элитная работа должна заставить меня чем-то платить. Если какие-то неприятности на этой почве возникнут, я с ними справлюсь. Я это умею.
Дурак бы догадался, что Эшли сейчас говорила о Цербере. Всегда намёками, но никогда  - вслух. Ребекка понимала, что попадёт под прицел, и сейчас боролась с собой. С одной стороны - собственный эгоизм и возможность быть так близко к сестре, как хочется, но захочет ли сама Эшли потом разговаривать с ней, если Моноган-младшая безропотно согласится на предложение Цербера? С другой же стороны - собственное уважение. Принципы, которые всегда вызывали у Эшли восхищение младшей сестрой. Ребекка ведь прекрасно видела, что Эшли её чуть ли не боготворит, и просто не могла поступить не так, как обычно. Как бы ни хотелось ей воссоединения с Эшли, она знала, что откажется, чтобы не ударить в грязь лицом перед сестрой и не разочаровать её. Знала, что будет делать так, как будет лучше. Как было бы приятнее самой Эшли, чтобы у старшей сестры не было повода пережить такой же кошмар, какой пережила Ребекка.
- Если я вынесла все эти годы без неё, это не значит, что она сможет жить с обидой на меня столько времени. Старшие - они только на вид старшие, а в душе такие мягкие и ранимые. Всё будет хорошо, Эшли.
Ребекка отрицательно мотнула головой.
- Я же налегке. Но если ты хочешь серьёзно поговорить, можно куда-нибудь заселиться. Я всё равно тут ещё на день-два.
Решив добить второй кофе, младшая поняла, что волнуется. И не просто волнуется, а так, что это заметно. Вроде бы и решение было принято ей почти сразу, но... Ребекка ещё сомневалась. Наверняка Эшли что-то скажет об этом, и уж тогда можно будет ответить ей вслух обо всём том, о чём Ребекка успела подумать.
- У тебя всегда был отменный аппетит, - улыбнулась Ребекка, со стуком ставя свою чашку на столик - Всегда вызывало улыбку то, с какой страстью ты ешь.

Ребекка рассмеялась. Да, у Эшли получилось подобрать к ней ключ куда быстрее, чем того хотела младшая Моноган. Может, потому что некоторые вещи никогда не меняются?
- Зато то девяностокилограммовое чудо меня всегда защищало, если ко мне кто-то лез. Чёрт, да ты даже учителей прессовала, когда они мне несправедливо занижали оценки. Тебя и парни боялись, причём я думаю, что не комплекция была тому виной. Ты всегда была такая активная, заводная, в любую ситуацию могла влезть и разрулить её. Как тогда было хорошо, как наивен и мал был мир...
- И как я опять могу избежать этой темы и не говорить, что я просто скучаю по той жизни? Скучаю по тому времени, которого уже никогда не вернуть. Что я просто не смогу быть такой же в то время, когда другие люди тратят своё время на абсолютно низменные интересы, на выпивку и танцы, на секс и обычное ничегонеделание, которое мне так противно. Быть может, дело в том, что изменилась только я, однако то, каким мир стал теперь, мне не нравится. Мне нравится жить в нём и видеть своё место, но вот ударяться в детство я разучилась. Если бы кто и мог меня этому снова научить, так только ты, но наверное не стоит этого делать. Мне ведь вполне достаточно и встреч с тобой, если эта встреча будет не единственной. Мне было достаточно одного "извини", чтобы забыть про всё то, что со мной случилось, и теперь я уверена, что больше не вспомню о том, как мне было плохо. На месте тех неприятностей всегда будешь ты, Эшли. Думаю, что встреча оказалась как минимум хорошей. Я рада тому, что чудеса ещё не ушли из моей жизни.
- Если ты будешь слишком часто это повторять, я задавлю тебя мощью своего интеллекта и докажу, почему как минимум нетактично всякий раз упоминать об этом, да ещё и вслух, - ответила Ребекка, беря руки Эшли в свои. Теперь, когда Ребекка могла смотреть на Эшли без тех старых обид (ну, может, чуть-чуть... потому что такое быстро не проходило), можно было просто любоваться ей, не скрывая этого. Эшли так много скромничала, а ведь сама тоже добилась многого. Она похорошела, изменились некоторые привычки, появилась непривычная для неё загадочность.
- Да, пойдём, - поддержала сестру Ребекка, чтобы ненароком не наговорить той комплиментов (а что? Эшли можно было это делать, а ей нельзя сказать сестре, что она тоже не дурочка из переулочка, а вполне себе шикарная женщина? ага, щаз!) и как-то сгладить неловкий момент. То есть, со стороны и может быть даже для самой Эшли это было нормально, но Ребекка просто поддалась чувствам, говоря и делая то, что делала. Эшли наверняка удивлялась этим переменам, а Ребекка ничего не смогла бы объяснить. То есть, смогла бы, но очень запутанно. Многие ведь ведут себя с родными не так, как со всеми остальными, и Эшли была тому примером. Ребекка не могла общаться с ней так же, как с другими людьми, с кем училась и работала. Не могла грубить и огрызаться, не могла задавать издевательские вопросы и просто-напросто троллить сестру, как троллила порой пристающих к ней самой парней.
Всю дорогу до хостела Ребекка сверялась с картой. Нет-нет, она не думала, что Эшли вдруг сбежит и кинет её тут одну, просто эта привычка была уже давно - стоило запоминать, куда идёшь и как идёшь, чтобы потом было легче ориентироваться. Ребекка ещё не забыла о своих конференциях, на которых нужно было побывать независимо от того, что делает в ближайшее время Эшли. Хорошо, что первая из конференций только завтра - у сестёр ещё будет время, чтобы поговорить и сходить куда-нибудь. Ребекка чувствовала себя вернувшейся с детство, потому что и тогда редко гуляла с сестрой, обосновывая это одним-единственным "мне нужно заниматься".
- Может, Эшли поэтому такая бука?
Подумать об этом более серьёзно у Ребекки не получилось. Они пришли в странного вида хостел и всё внимание Моноган-младшей заняла регистрация и не слишком образованный дрелл, который за неё отвечал. Впрочем, это был как раз случай из разряда "вы меня не так поняли", и к концу регистрации и ксенос и сама Ребекка чуть ли не посмеялись над неловким моментом. В конце концов, тот выдал ей пропуск в номер, и младшая, кивнув старшей, направилась в номер. Вообще, Ребекка пока не задумывалась, что именно Эшли ей скажет, потому что больная тема оставалась только одна. Ребекка не нервничала, но чувствовала напряжение, исходящее от сестры, и с нетерпением ждала, когда Эшли начнёт, чтобы её прервать. Только вот старшая не дала ей этого сделать, едва они оказались в номере. Ребекка послушно села и приготовилась выслушать всё, о чём и так догадывалась, однако было и кое-что ещё...
Да-да, то, что напрямую было связано с работой Эшли.
- Что ты такое говоришь, Эшли... - Ребекка покачала головой - Ну почему, почему ты не подумала раньше, ввязываясь в этот гадючник? Я знаю, что ты работаешь на Цербер, и это ничего не меняет. Как ты не понимаешь, этот разговор ровным счётом ни на что не повлияет...  а знаешь, почему? - она поднялась и подошла к сестре - Потому что, если они захотят, они меня используют, и я ничего не смогу с этим поделать. Ты же знаешь, я пойду на всё ради тебя. Даже форму Цербера надену и буду на них работать. Если они захотят, они надавят на нас - ты будешь делать, что они скажут, если они пригрозят меня убить, а я буду делать то, что они скажут, если на кону будет твоя жизнь. Как видишь, твой план обеспечить мне светлое будущее и солнечный день в итоге оказался пасмурным небом и проливным дождём. Ты поступила очень глупо, Эшли, и ты сама знаешь об этом. Теперь мы не можем выбирать свою судьбу. У нас есть только два варианта ни от кого не зависеть, и что-то мне подсказывает, что ты не согласишься на них.
Первый вариант заключался в том, что нужно было бежать. То есть, Эшли никогда не вернулась бы в Цербер, и сёстры Моноган скрывались бы до последнего. Может, пришлось бы стать наёмницами, этот вариант Ребекка тоже рассматривала, а со своими навыками она не сомневалась, что у них будет достаточно денег, чтобы купить дом на какой-нибудь отдалённой колонии. Быть может, завести новые документы, изменить внешность. Но быть уверенными, что однажды Цербер не придёт за ними. Второй же вариант испытывал саму Эшли - ей нужно было принять тот факт, что её сестра будет в Цербере. Ребекка сама была не против этого, если это будет гарантировать безопасность её сестры. Но что самое ужасное - это нужно было решить в ближайшее время.
- Ты должна очень хорошо подумать. Один раз ты уже решила за меня моё будущее, а теперь на кону будущее нас обеих. Пожалуйста, Эшли, прими правильное решение.
Ребекка приобняла сестру, положила голову ей на плечо.
- Я уверена, что за все эти годы ты научилась такому немаловажному качеству.