Причудливая светомузыка украшала бар так, что пространство напоминало скорее антураж какой-то фантасмагории. Смешение красок, отблесков, причудливая игра теней и образов, рождаемых освещенным лучами туманом. Звон стаканов  и бутылок, цоканье каблуков и смех выпивших компаний заглушала песня, ставшая хитом этого сезона.
Но Уильямс ее не знала и слышала впервые. Слышала, но не слушала. Ее внимание, всю ее полностью поглотил полный, уже второй графин и бокал, который она наполняла  и опустошала снова и снова.
Лейтенант Кайден. Его, одного из старших офицеров на корабле, Шепард позволила себе оставить там. Это была жертва, бессмысленная, неоправданная. Уильямс зажмурилась и, выдохнув тяжелый дух крепкого алкоголя, потерла пальцами сомкнутые веки. Ни одна жизнь на войне не уходит легко, ни с кем из погибших мы не можем проститься со спокойным сердцем. Все умирают не по своей воле, молодыми и сильными, все могли бы жить. Но утрата, которую можно было предотвратить, которую ты сама могла исправить - это страшная боль, личная рана. То, что случилось с лейтенантом сержант почитала за провал в первую очередь свой, а во вторую - за провал Шепард как капитана. Она позволила Кайдену умереть, она принесла в жертву офицера, когда должен был и хотел занять его место солдат.
Еще один бокал опустел. Подперев рукой подбородок, Эшли мутным взором глядела на танцпол, где активно, с разной степенью успешности, танцевали, разгоняя кровь по венам и выветривая из отяжелевшей головы алкоголь посетители. Музыка уже сменилась, но девушка ее слышала откуда-то из далека или из под воды: приглушенно и не четко. Голова опустела, а образ лейтенанта и последние события сдвинулись на задний план, уступив место даже не вороху воспоминаний и переживаний, а просто вакууму, который нетрезвый рассудок пока не нашел чем заполнить. Этого состояния Уильямс и добивалась. Осталось совсем чуть-чуть и уже ничего не будет для нее важно. Мы пьем алкоголь в такие минуты не потому что хотим веселиться, ведь пьем много и знаем, как будет плохо от этого. Просто мы хотим заменить физической болью душевную, которая гораздо сильнее первой. Лучше мучиться от страшного похмелья, чем вспоминать страшные события. Это как-то отвлекает от печалей.
В бар сержант пришла, чтобы не быть на Нормандии, которая у нее теперь ассоциировалась только со случившемся на Вермайре, не видеть никого из экипажа, что опять же напоминали о Кайдене. Но ей это, похоже не удалось. Какой-то просвет в замутненном крепким алкоголем сознании открыл ее боковому взору картинку, а точнее знакомый силуэт капитана, вошедшей в бар. Эшли прикрыла рукой глаза и отвернулась в сторону, в наивной надежде, что ее не заметят. Как страус с головой в песке и мыслью: "только не это...".

- Эш, не вини себя в его смерти...
Сама не заметив, как фыркнула, Уильямс убрала руку от лица и, с трудом, но все же фокусируя взгляд на графине капитана, качнула головой в сторону в знак молчаливого отрицания. Шепард заказала себе этого подобия виски, только изготовленного турианцами. Интересная смесь, даже не хочется знать из чего она состоит. Голову сержанта она уже захватила, хотя знакомый голос Сьюзан настолько много значил для Эшли, как и для любого члена команды, что вытаскивал вопреки ее воле из алкогольного тумана. Все это время девушка находилась здесь одна, в освещенном зеленоватом светом дыму, отрешенная от всего. Это был ее пустынный, бесформенный мирок, где она закрылась от всего: от войны, от Нормандии, от капитана, от смерти Кайдена. И вот пришла Шепард, расколов на части стены этого мирка. Она смогла попасть даже сюда. Вездесущая капитан Сьюзан Шепард, надежда Альянса! Некуда от нее деваться, даже если напилась почти до беспамятства. Чуть-чуть не успела: еще пол часа и Шепард бы застала Уильямс без сознания лежащей на столе, подперев голову предплечьем.
- Кайден был хорошим солдатом и другом. Это решение далось мне с трудом, но иначе быть не могло. Он пожертвовал собой, чтобы другие жили. Он был солдатом и прекрасно знал на что идет. Кайден останется героем для всех нас.
- Ну конечно! - карие глаза Эшли вперились в капитана неожиданно осмысленным и острым взглядом, блеснув тем не менее искрой нетрезвой агрессии: - Кайден был незаменимым солдатом, его вклад в нашу миссию неоценим, а мог быть еще больше. Он старше по званию в конце концов! Ни в одной военной академии не учат отдавать на убой офицеров вместо солдат. Это я знала на что шла, это я должна была там остаться!
Резким, дерганным движением сержант опрокинула в горло половину бокала, даже не поморщившись: все рецепторы во рту уже были сожжены крепким напитком. Потом она зло отшвырнула от себя пустой сосуд, который разбился, разлетевшись на множество осколков, едва-едва соприкоснувшись с полом. В шуме и полутьме бара никто этого не заметил. Алкоголь уже ввел девушку в такое состояние, когда ничего не остается кроме чистых эмоций, когда уже нет логической связи между поступками и мотивами, когда на языке вертится только самое яркое, самое острое из творящегося в голове, зачастую вовсе неверное. Эшли ощерилась и пошла в разнос, ударив костяшками пальцев о стол прямо перед носом капитана.
- Мы все многим тебе обязаны, Шепард, однако командир на то и командир, что должен принимать непростые, но правильные решения! Это тяжелое бремя, но и капитаном ведь ты зовешься не зря! - девушка опять ударила костяшками по столу, еще сильнее чем прежде, на ее пальцах выступила кровь: - Черт, да я готова подать на тебя рапорт, после того, что случилось! Ты сознательно убила лейтенанта Альянса, одного из лучших! О чем ты думала? У меня нет такого опыта, как у него, я - лишь сержант. Почему я? Почему, черт возьми?!